– Ита-а-ак, – пропела Наталья, – поздравляю, ты наконец-то прошла в финал.
Если кто-то и уловил сарказм, то не подал виду.
– А я впервые попала в финал Уимблдона… шесть лет назад? – продолжала Наталья. – Да. Мне было всего восемнадцать. Ребенок. И с тех пор я выиграла четыре Шлема. Ты, наверное, испытываешь огромное облегчение, что наконец прошла. А то уже становилось неловко, правда?
Потрясенная грубостью Натальи, Чарли чуть не рассмеялась. Однако она чувствовала, что Джейк стоит рядом с ней, и слышала голос Тодда: «Отвлекся – проиграл».
– Жаль, тебе не выиграть. Может, в следующий раз, – прошипела Наталья так, что услышать ее могла только Чарли.
Наталья посмотрела ей прямо в глаза, затем развернулась и пошла прочь. Группа бизнесменов, пропуская ее, почтительно расступилась.
Над баром висела панель из плоских экранов. Сегодня они показывали лучшие матчи прошлого и некоторые основные моменты предыдущих двух недель Уимблдона. Подняв глаза, Чарли увидела себя, отбивающую смеш в матче с Вероникой.
Марко присвистнул.
– Отличный был удар. Я помню его. – Он положил руку на ее спину.
– Уже несколько десятилетий у нас не было пары, в которой оба – в финале Уимблдона, – заметил подошедший к ним фотограф.
– Подождите, мы еще оба станем победителями, – сказал Марко, притягивая Чарли к себе.
Когда их губы встретились, Марко стиснул рукой ее ягодицу. Жестко. И не очень-то вежливо. Она вскрикнула и вырвалась, но потом вспомнила, что их снимают камеры. Позади них стоял ее отец – с непроницаемым выражением на лице.
– Не делай так больше, – прошептала она на ухо Марко, однако тот лишь рассмеялся.
– Сюда, Чарли. Улыбнитесь для камер.
Защелкали фотографы. Чарли и Марко позировали в обнимку, широко улыбаясь, прижавшись друг к другу. Ей пришло в голову, что она не может вспомнить, когда они в последний раз спали вместе. То, что их воспринимали как пару, было выгодно обоим, но когда прекратился их роман? Когда они перестали красться друг к другу в номера по ночам и писать эротичные сообщения? Разве отношения без обязательств не должны быть, по крайней мере, радостными?
Когда фотографы закончили, Чарли подошла к отцу.
– Проводишь меня домой? – спросила она.
– Ты готова уйти?
– Еще как.
Он кивнул, и Чарли увидела, что ему приятна ее просьба.
Она пробралась сквозь толпу, собравшуюся в шатре, туда, где Джейк беседовал с группой других агентов. Извинившись, что прерывает, она отозвала его в сторону.
– Ты в порядке? – прошептал Джейк. – Ты и часу не пробыла.
– Попозировала для снимков, выпила «Пеллегрино», а теперь хочу уйти домой и посмотреть телевизор перед сном. Папа меня проводит.
– Хорошо. – Джейк поцеловал ее в щеку. – Помни: сегодняшняя ночь такая же, как любая другая. Постарайся отвлечься и немного отдохнуть, а затем придерживайся своей обычной программы. Ты готова к финалу, Чарли. Я уверен.
Чарли сделала резкий вдох. Финал. Финал Уимблдона. Завтра ее первый финал Большого шлема.
– Не могу поверить, что мой первый финал – против нее.
Джейк посмотрел на Наталью, которая вернулась и подсела к Марко. Она устроилась на подлокотнике его кресла, и микроскопическое платье задралось так высоко, что все присутствующие могли видеть черные кружевные трусики. Она восторженно смеялась над словами Марко.
– Странно, что мы оба, вероятно, спим с тем, кто…
Чарли остановила его, подняв руку.
– Не произноси.
– Ладно, не буду. Но согласись, удивительно.
– Дико.
– Спокойной ночи. Увидимся утром.
Чарли помахала отцу, который терпеливо ждал ее у входа в шатер.
Она не потрудилась попрощаться с Марко, а он даже не бросил взгляда в ее сторону, когда она взяла мистера Сильвера под руку и вышла.
– Все в порядке? – спросил отец.
– Да, а что?
– Ты, кажется, не попрощалась с Марко.
– Между Марко и мной все кончено, – тихо сказала Чарли. Она не собиралась об этом говорить, но, услышав собственные слова, поняла, что так и есть.
– Мне очень жаль, дорогая, – произнес отец на удивление искренне.
– Он еще даже не знает, – усмехнулась Чарли. – Впрочем, сон из-за этого потеряет только Тодд. Ну, может, еще пиарщики WTA. Вряд ли надо беспокоиться о чувствах Марко.
Отец обнял ее.
– Уверяю тебя, чувства Марко Вальехо беспокоят меня меньше всего.
Чарли рассмеялась.
– Ты, должно быть, рад услышать, что он получает отставку.
Мистер Сильвер остановился и посмотрел на нее.
– Я повторю. Я счастлив, если счастлива ты. Это касается Марко, тенниса и всего остального.
Чарли чувствовала, что к горлу подкатывается ком.
– Спасибо, – выдавила она. – Жаль, что я не смогла сказать то же самое. Я ужасно себя повела, когда услышала про Эйлин.
– Я бы не…
– Нет, правда. Я повела себя как инфантильный подросток, не способный думать ни о чем, кроме собственных чувств. Прости.
Они смотрели друг на друга. Улыбка мистера Сильвера была окрашена печалью.
– Я понимаю, все это для тебя непросто, Чарли. Все эти годы были только ты, я и Джейк, а теперь появится кто-то еще. Причем не «кто-то», а лучшая подруга твоей мамы. Это, наверное… непривычно.
– Так и есть. Но я рада, что ты нашел себе подходящую женщину. Просто с Эйлин вернулось так много воспоминаний о тех страшных днях… Знаешь, как ни дико, какая-то небольшая часть меня всегда надеялась, что в один прекрасный день мама вернется. И если ты снова женишься, причем на Эйлин… куда вернуться маме?
– Я понимаю, дорогая. Из-за такой же безумной мысли я и не заводил прежде серьезных отношений. Однако я пришел к мысли, что твоя мать не хотела бы, чтобы я остался несчастным и одиноким до конца своих дней. Честно говоря, если бы я умирал первым, я пожелал бы, чтобы она навсегда осталась преданной вдовой. Но она была лучшим человеком, чем я. Перед смертью она много раз повторяла, что я должен иметь полноценную жизнь. Должен снова полюбить.
Они пересекли улицу и направились к концу тупика, где стоял их арендованный таунхаус. Мистер Сильвер отпер входную дверь и сразу включил чайник.
– Хорошо бы Эйлин приезжала на турниры, – сказала Чарли. – Если она захочет, конечно.
Мистер Сильвер посмотрел на дочь.
– Я думаю, она захочет, – произнес он дрогнувшим голосом. – Уверен, что она будет рада.
Чарли подошла и обняла его, положив голову ему на плечо и вдыхая родной аромат. Она крепко обняла его и подумала о том, как давно они так не стояли.
