Конечно, разочарование Чарли не стало менее острым, зато оно не было смешано с сожалением, гневом или стыдом. Благодаря адреналину или эндорфинам, идя в раздевалку, Чарли не чувствовала ни мышечной боли, ни неприятных ощущений от залеченных травм. Все это, конечно, придет. Невозможно сыграть самый длительный финальный матч в истории Уимблдона – и не расплатиться. Однако в тот момент она чувствовала странное умиротворение: она соревновалась на самом высоком уровне и не прибегла к уловкам, чтобы получить преимущество. Впервые за долгое время Чарли было не за что извиняться.
То ли из-за шума и суеты в Зале чемпионов, то ли из-за наползающей усталости, но Чарли не чувствовала тяжелой руки на своем предплечье до тех пор, пока не стало больно. Встревоженная, она резко обернулась. Тодд уставился на нее с выражением откровенной ненависти.
– Что, черт побери, ты там делала?! – проговорил он таким громким шепотом, что все вокруг мгновенно притихли.
Чарли была настолько потрясена, что не нашлась с ответом.
– Ты меня слышишь? А, проигравшая? Не хочешь объяснить, как человек в здравом уме мог слить весь сет из-за двойной ошибки? Пожалуйста, изложи мне свой блестящий анализ, потому что я ни хрена не понимаю.
Если кто-то из организаторов, линейных судей, тренеров или журналистов не слышал первую фразу Тодда, то сейчас он точно привлек всеобщее внимание. В зале воцарилась мертвенная тишина; Чарли подумала, что его слышали болельщики на корте. Ошарашенная, она не могла вымолвить ни слова. Не могла даже попросить его убрать руку, которая больно сжимала ее предплечье.
– Не одна, а две двойные ошибки! Что, снова курила травку перед матчем? Или трахалась со своим дружком? В чем дело, Сильвер? Потому что, убей меня, не пойму, что за ерунда там творилась.
Чарли вывел из шока голос Дэна.
– Отпусти ее, – произнес он так, чтобы слышали только она и Тодд, но с угрозой, которая заставила оглянуться обоих.
– Отвали, я не с тобой говорю, – поморщился Тодд.
Дэн бросился на него, схватив за плечи. Где-то позади раздалось негромкое аханье: будет драка. Чарли быстро повернулась к Дэну и жестом показала: «Спасибо, не стоит». Дэн помедлил, затем отступил на несколько шагов.
– Я хотела поговорить с тобой без свидетелей, но, видимо, ты предпочитаешь устраивать шоу, поэтому давай покончим с этим прямо сейчас. Тодд, спасибо за твое время и опыт, но твои услуги мне больше не понадобятся.
На долю секунды Тодд замер с открытым ртом. Затем облизнул губы – один раз, второй, третий – и зарычал:
– Да, верно. Тебе повезло, что я вообще согласился тебя тренировать! Ты не можешь меня уволить.
– Я только что это сделала, – сказала Чарли.
– Прими душ, и встретимся в гостиной. Надо поговорить. Первое в списке – твое дерьмовое отношение к делу.
– Я стараюсь быть вежливой, а ты не понимаешь. Ты уволен. Кончено. Нам больше не о чем говорить. Ни сейчас, ни потом. – Чарли повернулась к толпе, собравшейся вокруг: – Не стесняйтесь оповестить мир. Я уволила Тодда Фелтнера.
Глава 22. Унижаться, просить, умолять и подкупать
Нью-Йорк.
Август 2016 года
В гостиничном халате и полотенце на голове Чарли подошла к окну своего номера и заглянула в телескоп. С высоты двадцатого этажа Центральный парк напоминал ровное зеленое поле с лужицами воды и крошечными, как муравьи, людьми, которые прогуливались, катались на велосипедах и скакали на лошадях. Последние две недели Чарли каждый день любовалась этой картиной. Тот, кто утверждает, что в Нью-Йорке нет ничего идиллического, явно не жил в разгар лета в пентхаусе отеля «Ритц-Карлтон» с видом на Центральный парк.
Стук в дверь заставил ее взглянуть на часы. Почти восемь утра. Она подошла к двери, посмотрела в глазок и поспешила открыть.
– Я думала, это завтрак! – воскликнула Чарли, обнимая подругу.
Пайпер выглядела слегка помятой, но, как всегда, гламурной в широких джинсах и шелковой рубашке. Большие солнцезащитные очки сдерживали ее волнистые волосы.
– О, ты что-то заказала? Я такая голодная!
Пайпер поцеловала Чарли в щеку и протиснулась мимо, не заметив, что ее гигантская сумка ударила Чарли по груди.
– Да, и заказала много! Тебе повезло. Заходи.
Но Пайпер уже бросила сумку в мраморном фойе люкса и подбежала к огромному окну.
– Потрясающе! – объявила она, окинув взглядом парк и тут же направляя телескоп на соседний небоскреб. – Уже видела кого-нибудь голышом?
– Не могу поверить, что ты ради меня прилетела ночным рейсом… Подожди, иди сюда! Покажи кольцо!
Пайпер вытянула вперед левую руку и пожала плечами.
– Мы выбрали простые золотые кольца, и только потому, что это злит мою мать. Глупо?
– Ага. Так же, как и жениться втайне, но это вас не остановило.
Пайпер посмотрела на Чарли.
– Ты обиделась? Ты ведь знаешь, что мы сделали это только из-за наших родителей. Мысль о том, как наши матери будут обсуждать меню скучного ужина для всех своих друзей… – Она поежилась. – Невыносимо. Но ты же понимаешь, как мне тебя не хватало, правда?
– Конечно, – улыбнулась Чарли. – Только жаль, не довелось надеть длинное розовое платье подружки невесты. Не пришлось готовить речь и гуглить шутки для свадебного тоста. Ты разбила мне сердце.
– Да, если взглянуть с этой точки зрения, ты моя должница. Я счастлива замужем, на пути к виноградникам в Южной Америке, и нам с тобой не придется устраивать девичник и обсуждать стриптизеров в полицейских костюмах. Так лучше для всех.
– Где Ронин?
– Наверное, уже спит. По крайней мере, пошел в номер. На четырнадцатом этаже. Такого вида там нет, это точно. Такое – исключительно для вторых теннисисток мира.
Пайпер плюхнулась на диван в гостиной и взяла с журнального столика раскрытый журнал «Пейдж сикс».
– Пожалуйста, скажи мне, что ты это не читаешь.
– Конечно, читаю. Но даю слово, меня это не волнует.
Нью-йоркская пресса следила за каждым шагом Марко и Натальи, резвящихся по всему городу. Только за последние несколько дней, после того, как каждый из них выбыл из полуфинала, их успели сфотографировать в ресторанах, магазинах, ночных клубах и даже в высококлассном секс-бутике в Нижнем Ист-Сайде. По снимкам выходило, что они только и делали целыми днями, как швырялись деньгами и целовались, но Чарли слишком хорошо представляла себе, какова могла быть реальность за кадром.
Пайпер открутила крышку с бутылки воды «Фиджи» и отпила.
– Нервничаешь?
– Немного.
– «Артур Эш», прайм-тайм, женский финал. Довольно большая сцена, – сказала Пайпер, утирая губы тыльной стороной пальца. – Самая большая, вообще-то.
