Пятый монолог
Возможно, природа и обделила меня талантами, но упорства и настойчивости мне было не занимать. Думаю, что Прекрасное Око именно это во мне и оценило, когда сделало меня Избранным. Я чувствовал, что история с дедком произошла не напрасно: Прекрасное Око для чего-то послало мне это испытание. Знак. Знак того, что нужно что-то изменить.
Я продал квартиру и стал снимать жилье в другом районе. И сразу понял: решение было правильным. Именно здесь мне суждено создать свое великое творение, именно сюда вело меня Прекрасное Око, чтобы я мог оправдать свое Избрание.
Я много трудился над своей музыкой, посвящая ей каждую свободную минуту. Прошло немало времени, года полтора-два, прежде чем я продвинулся вперед настолько, что смог понять наконец, почему дедок-музыкант назвал мое творчество примитивным.
И вот настал день, который должен был принести мне долгожданный триумф, но обернулся катастрофой.
В тот день я приступил к своим музыкальным занятиям в каком-то особом настроении, в совершенно новом для меня состоянии души, твердившей мне: «Еще чуть-чуть – и ты поймаешь то неповторимое, уникальное сочетание звуков, которое даст нужный эффект. Сосредоточься, погрузись в звуки полностью, прислушивайся к своим чувствам и эмоциям, ты прошел длинный и трудный путь, и вот она, цель. Она близка. Стоит только протянуть руку…» Мне казалось, что тело мое становится невесомым, наполняется восторгом и какой-то неведомой прежде силой, и я вот-вот оторвусь от пола, взлечу и поймаю парящую над головой музыку…
И вдруг – звонок в дверь. Я даже не сразу услышал его, а когда позвонили во второй раз – услышал, но не понял, что это такое и что теперь следует делать. После третьего настойчивого звонка я пришел в себя и отправился открывать. На пороге стояли два парня, примерно моих лет или чуть моложе. Один – усатый толстяк с самодовольной рожей, второй – повыше ростом, стройный, в очках. У обоих в руках какие-то бумаги и планшеты.
– Здравствуйте, – бодро заговорил очкарик. – Мы проводим социологический опрос…
– Я занят, – быстро проговорил я. – У меня нет времени. Извините.
– Но это займет всего несколько минут, – вступил усатый толстяк. – Мы попросим вас ответить на вопросы анкеты…
– Я занят, – отрезал я уже громче и решительнее. – Что вам непонятно?
– Простите, – вновь подал голос очкарик, – ваше мнение очень важно для нас. Обязательно хотелось бы вас опросить. Если вы сейчас заняты, то, может быть, вы позволите зайти к вам попозже? Скажите, когда вам удобно, и мы придем.
Мне хотелось заявить: «Никогда!» – и захлопнуть дверь, но отчего-то я побоялся проявить грубость. Просто стоял и молчал, не зная, как себя вести, чтобы от меня отстали. Почему-то Прекрасное Око в этот момент не пришло мне на помощь и ничего не подсказало.
– Давайте договоримся так, – продолжал тот, что повыше и в очках. – Мы оставим вам наши визитки, там есть телефоны. Как только вы сегодня или завтра выкроите буквально десять минут, позвоните, пожалуйста, и мы придем. Мы проводим социологический опрос на территории вашего микрорайона, так что в любой момент будем неподалеку.
Не говоря ни слова, я взял две протянутые визитные карточки и закрыл дверь. Разумеется, никому звонить я не собирался.
Вернулся в комнату, сел за пианино и внезапно понял, что настроение ушло. Состояние изменилось. Я не мог даже приблизительно вспомнить, какое сочетание звуков еще несколько минут назад виделось мне идеальным, совершенным и гармоничным. Я упустил свою музыку.
Но в тот момент я этого еще не понимал. Я ждал и надеялся, ежедневно, ежечасно и ежесекундно прислушиваясь к себе, пытаясь поймать тот миг, когда Прекрасное Око снова приведет меня к заветной цели. Этими пустыми, как выяснилось, надеждами я жил еще довольно долго, около года. Даже музыкой стал меньше заниматься, все больше прислушиваясь к себе самому. Но нет… Ничего не происходило.
И я с ужасом понял, что Прекрасное Око оставило меня. Еще утром того волшебного дня оно было со мной и помогало, а в тот момент, когда пришли эти двое – перестало помогать. В чем я провинился перед ним? Что я сделал не так? Где ошибся?
Мне нельзя было отвлекаться. Я не должен был открывать дверь. Но ведь они позвонили… Целых три раза… Я не мог на это повлиять, никак не мог. Я отвлекся, потому что они три раза звонили.
Значит, виноват не я, а они, эти парни со своим дурацким опросом и своими дурацкими анкетами. Они лишили меня покровительства Прекрасного Ока. Они лишили меня возможности сочинить великую музыку, которая изменит весь мир.
Они украли у меня мое предназначение.
Они – воры.
Теперь я знал, как мне вернуть расположение и поддержку Прекрасного Ока. Я должен воздать ворам по справедливости.
Конец первого тома
Том 2
(отрывок)
Дзюба
Ночью дом стал уютным и каким-то добрым и теплым. Обычно в отдельно стоящем доме Роман по ночам особенно остро ощущал и глубокую темноту за стеклами окон, и глухую загородную тишину, разрываемую только периодическим лаем собак. И от этого лая, и от темноты ему становилось не по себе, даже если дом был полон спящих людей. А сейчас все иначе. Поначалу все казалось таким мрачным и одиноким, заброшенным и неприкаянным среди голых деревьев и кустарников и рядом с холодной неприветливой водой. Теперь же, окутанный темнотой и тишиной, деревянный дом воспринимался надежным прибежищем, где царит добро и доверие и где не может случиться ничего плохого.
Люше достались материалы об убийстве Леонида Борискина в Сереброве: Дзюба рассудил, что лучше посмотреть информацию свежим глазом. Сам же Роман изучал материалы по убийству Егора Анисимова. Дима и Анна были отправлены наверх спать, при этом Дима строго-настрого запретил жалеть его и обязательно разбудить, если он понадобится. Анна разрешила Люше воспользоваться своим ноутбуком и тоже велела не стесняться и будить, если с техникой что-то не заладится.
Но будить никого не пришлось. Очень скоро, буквально в первые же полчаса работы, обнаружилось, что житель Шолохова Егор Анисимов учился в политехническом институте Сереброва с 2007 по 2012 год. А с 2008 по 2013-й в том же институте учился и Леонид Борискин, только на другом факультете. Поскольку специальности по дипломам у молодых людей были разными, равно как и разными были избранные впоследствии профессии, учеба в одном и том же вузе с первого взгляда в глаза никому не бросилась. Борискин – менеджер-логистик, Анисимов – инженер-гидротехник, работавший на плотине, построенной на Шолоховском водохранилище.
Роман и Люша отметили это совпадение и продолжили искать дальше. Но все было бесполезным: студенческими годами потерпевших никому и в голову не пришло поинтересоваться, ведь годы эти миновали задолго до убийства.
– Завтра прямо с утра я снова поеду к сестре Анисимова, – сказала Люша. – Поспрашиваю ее. Конечно, Егор учился в Сереброве, дома не жил, но, может, что-то рассказывал, чем-то делился. И друзей-приятелей Анисимова нужно будет прочесать: вдруг кто-то из них учился вместе с ним? Серебров – областной центр, институтов приличных в других городах области нет, только училища и колледжи, так что вполне можно поискать среди друзей Анисимова тех, кто учился в том же вузе или в другом, но в те же годы.
