— Ты с ума сошел! — сказал Кузьма. Посмотрел на отца. — Или ты с ним заодно?
Игнат ответил не сразу.
— Холуи Джадда уже не раз пытались включить «джиннов» в могильниках. Попытка Зо Ли едва не удалась. Но он не был человеком в полном смысле этого слова, а я убежден, что для контакта с Демонами человеческая психика не годится. Поэтому задания Артему мы давать не будем. Когда он выйдет на связь, будем вытаскивать всех троих.
— Да я просто фантазировал, — пробормотал Калаев.
Игнат посмотрел на него, прищурился.
— Тебе есть работа. Установи наблюдение за Куличенко. Не нравится он мне категорически.
— Мне тоже, но ради чего?
— Он контактировал с Демоном! Это очевидно. Хотя и не признается в этом. Надо знать о каждом его шаге. И хорошо бы понаблюдать за его господином — Джаддом.
— Никто не даст нам санкцию на слежку за Джаддом!
— Плевать! Мы не будем никому докладывать об этом, пока не соберем компромат. На карту поставлена судьба человечества, судари мои, и с этим надо считаться. Риск оправдан.
Ошеломленные Калаев и Кузьма переглянулись.
— И последнее, — добавил Игнат твердым голосом, не позволяя себе выглядеть колеблющимся; он сомневался в своем решении, еще как сомневался! — Надо найти приятеля Куличенко, с которым он был во время последнего свидания с Демоном на Мимасе. Найти и допросить!
— Папа, ты анархист! — слабо улыбнулся Кузьма.
— Я просто хочу, чтобы нами управляли умные, сильные, гордые и добрые люди, — сказал Игнат. — А не авантюристы вроде Джадда, рвущиеся к власти любой ценой.
Глава 11
СИСТЕМА УГААГА
К сожалению, увидеть извне творения Червей, их сложнейшие многоуровневые сети подземных ходов Артему не довелось. Это было доступно только фон Хорсту, наполовину Червю, наполовину человеку, обладавшему волновым объемным зрением. Но и он не смог описать города Червей Артему, передать их своеобразие, гармоническую законченность и нечеловеческие масштабы: каждый из них занимал не меньше миллиона кубических километров под поверхностью «планетарного пузыря»! И все они были пусты. Цивилизация Угаага исчезла, умерла. Не в войне с другими цивилизациями и не от смертельных вирусов, случайно выпущенных на волю, а по вполне тривиальной причине — от старости. Черви потеряли интерес к жизни, и даже подключение к магической энергии «джиннов», созданных другими существами, не спасло их от самих себя, от равнодушия и безволия.
«Коровьи соски» величиной с Эйфелеву башню, найденные путешественниками на поверхности «планетопузыря» Угаага, оказались приемниками и преобразователями энергии «джиннов». По их количеству и величине можно было судить о размерах городов Червей, так как устанавливались они только над крупными городами. Земляне дважды спускались по внутренним каналам «сосков»-приемников в местные горные недра в поисках средств передвижения, но доходили лишь до «окраин» города. Несмотря на ослабление силы тяжести по мере углубления в кору «планетопузыря», передвигаться по тоннелям, проложенным Червями, было нелегко. Ходы изгибались в разные стороны и часто превращались в шахты, колодцы и наклонные штреки. Без антигравов путешествовать по этим петлистым ходам нечего было и мечтать.
На третьи сутки похода — по земным часам — они набрели на торчащее из каменного купола гигантское птичье крыло, отливающее тусклым серебром, и Селим оживился, останавливая уставшего спутника за локоть.
— Кажется, нам повезло.
— Что это? — вяло поинтересовался Артем.
— Антенна контроля размерности. Черви поддерживали условия существования своего мира искусственно, с помощью особых генераторов, сохраняющих дробную размерность их пространства. Генератор уже давно не работает, и пространство «скатилось» к евклидовости, как ты можешь убедиться, поэтому антенна ничего не излучает, иначе мы не смогли бы подойти к ней близко.
— Чем она может быть нам полезна?
— Дело в том, что Черви для обслуживания своих энергоцентров и заводов использовали искусственных существ.
— Роботов?
— Что-то в этом роде. Для определенности будем называть их… ну, хотя бы чедомами, от слов «домовые Червей», по аналогии с нашими инк-домовыми. Не возражаешь?
Артем молча качнул головой.
— Ну и славно. Так вот эти чедомы свободно проникали сквозь толщи пород местного «вакуума» и летали внутри «планетопузыря». Можно попытаться отыскать одного чедома, и у нас появится весьма лихое транспортное средство.
Артем скептически поджал губы.
— Даже если мы найдем чедома и зарядим, он вряд ли станет нас слушаться.
— Обижаешь, гриф, — ухмыльнулся Селим. — Или я не Червь, по-твоему? Жди меня здесь, никуда не отлучайся, я пойду вниз один.
— Это опасно, — слабо возразил Артем, надеявшийся отдохнуть.
— Не опаснее, чем идти на медведя с голыми руками, — снова ухмыльнулся Селим. — Не вздумай меня искать, заблудишься или свалишься на дно «червивого» города. Я вернусь через пару часов.
Бывший полковник направился к серому, в коричневых и желтых прожилках куполу, из которого вырастало «птичье перо» высотой в двести метров, и внезапно исчез.
Артем встрепенулся, не понимая, что произошло, быстро подбежал к месту, где только что стоял фон Хорст, и расслабился. В шрамовидном углублении, тянувшемся до самого купола, виднелось овальное отверстие хода, заполненного темнотой. Селим просто прыгнул туда, не боясь провалиться в бездну и разбиться. Артем представил себе эту картину, и по спине его протек холодный ручеек. Только теперь он окончательно осознал, что его спутник по сути действительно нечеловек. Или по крайней мере не совсем человек, хотя и сохранил человеческую форму и основные человеческие качества.
Обойдя купол кругом и обнаружив еще с десяток ложбин, веером расходившихся от «антенны контроля размерности» и заканчивающихся дырами подземных ходов, Артем присел на камень у дыры, в которой скрылся Селим, посидел немного, потом прилег и не заметил, как задремал. Проснулся же он от веселого возгласа:
— Вставай, лежебока, карета подана!
Артем вздрогнул, открыл глаза и увидел склонившегося над ним улыбающегося фон Хорста. За спиной полковника виднелось нечто шипастое, паукообразное, коленчатое и перепончатое, отсверкивающее серебром и хрусталем. Артем встал, во все глаза разглядывая чудо угаагской «техники».
Больше всего оно напоминало чудовищное творение скульптора-модерниста, смешавшего в одну конструкцию два десятка живых форм, от паука до осьминога и от саксаула до кактуса. «Чудо» висело над землей и само казалось живым, хотя материал, из которого его сотворили, напоминал фарфор, керамику, металл, стекло и драгоценный камень одновременно.
