Citadel переманивал новых талантливых трейдеров и ученых из других хедж-фондов. Это бесило их раздражительного и беспардонного конкурента Дэниела Лёба, менеджера нью-йоркского хедж-фонда Third Point Partners. В 2005 году в Citadel пришел ученый Эндрю Рехтшафен, звезда Greenlight Capital — быстрорастущего фонда, которым руководил Дэвид Эйнхорн (еще один завсегдатай покерного клуба Уолл-стрит). Лёб дружил с Эйнхорном и написал Гриффину письмо, преисполненное такого праведного гнева, что становилось ясно: дело не только в переманивании маститого ученого.
«Я вижу полное несоответствие заявленных вами принципов организации в духе коллинзовского “От хорошего к великому” и того ГУЛАГа, который вы создали у себя. Это просто смешно, — писал Лёб, кивая на знаменитого гуру менеджмента.
[96] — Вы окружили себя льстецами, но вам должно быть известно, как вас презирают и ненавидят подчиненные. Я так думаю, потому что почитал трудовые договоры, которые вы заставляете людей подписывать».
Гриффина это ничуть не задело. Великие люди часто становятся врагами. Стоит ли переживать?
И все же в словах Лёба была доля правды. Ротация персонала в фонде Citadel была огромная. Гриффин пережевывал и выплевывал сотрудников, как мясорубка. Была страшная гонка за успехом, в случае неудачи рассчитывать на человечность не приходилось. Мало кто уходил с миром, обычно обе стороны успевали попортить друг другу немало крови.
Хуже другое: прибыли фонда были уже не те, что раньше. В 2002 году флагманский корабль Citadel, Kensington Fund, заработал 13 %, а в следующие три года скатился до 10 % прибыли в год. По мнению Гриффина, отчасти это было связано с огромным денежным потоком, хлынувшим в хедж-фонды, которые использовали те же стратегии, что и Citadel. И правда, именно это заставило Эда Торпа выйти из игры и закрыть свой фонд. Подражание, возможно, самая откровенная форма лести, но уровень прибыли от этого не повышается.
И все же это отнюдь не приравнивало работу в Citadel к пожизненному заключению в застенках ГУЛАГа, как утверждал Лёб (хотя многие бывшие сотрудники с этим и поспорили бы). Фонд устраивал отличные вечеринки. Киноман Гриффин часто арендовал зал чикагского кинотеатра AMC для корпоративного просмотра таких премьер, как «Темный рыцарь» или «Звездные войны. Эпизод III: Месть ситхов».
[97] Платили очень хорошо. Может быть, сотрудники и уходили из Citadel со скандалом, зато богатыми.
Но были и другие опасения, куда более серьезные, чем склоки в отрасли: не угрожает ли Citadel финансовой системе. Ученые из Dresdner Kleinwort опубликовали исследование, в котором изучили феноменальный рост Citadel и заявили, что злоупотребление левериджем может дестабилизировать систему. «Мы пока не имеем возможности заглянуть в черный ящик баланса Citadel, но на первый взгляд этот фонд очень напоминает LTCM», — говорилось в отчете.
Леверидж Citadel в 2006 году достигал приблизительно 8 к 1 — а по некоторым оценкам доходил и до 16 к 1. Он все равно не мог сравниться с уровнем LTCM, у которого бывало и 30 к 1, и даже 100 к 1 во время коллапса 1998 года. Но по масштабам капитала под управлением Citadel быстро становился куда крупнее печально известного хедж-фонда из Гринвича. Он превращался в многоголовую денежную гидру, почти полностью независимую от государства. Этого и хотел Гриффин.
В марте 2006 года Гриффин принял участие в «Ночи покера» на Уолл-стрит, где освистал Питера Мюллера, когда тот решил померяться силами с Клиффом Эснессом. А спустя несколько месяцев, в сентябре 2006 года, он сделал свой самый удачный ход.
Хедж-фонд Amaranth Advisors
[98] с 10 миллиардами долларов под управлением был на грани коллапса после крайне неудачной сделки по ценам на природный газ. Худощавый 32-летний канадец, трейдер на энергетическом рынке и бывший сотрудник Deutsche Bank по имени Брайан Хантер потерял аж 5 миллиардов долларов всего за неделю и способствовал крупнейшему в истории крушению хедж-фонда, превосходящему по масштабам даже коллапс LTCM.
Amaranth, изначально специализировавшийся на конвертируемых облигациях, после коллапса Enron в 2001 году создал отдел по торговле энергией. Хантера наняли туда вскоре после того, как он покинул Deutsche Bank, где так и не смог договориться о компенсационном пакете. Он показал такие прекрасные результаты в торговле природным газом, что ему предоставили возможность работать прямо из Калгари. Хантер разъезжал по городу на своем сером Ferrari. Его считали сорвиголовой, удваивающим ставку по сделкам, которые оборачивались против него. Он был по непонятной причине уверен, что в длительной перспективе сделает на них деньги. Почему бы и не попробовать?
Но привычка к агрессивному трейдингу сыграла с Хантером злую шутку, когда цены на природный газ неожиданно стали более волатильными летом 2006 года, после того как ураган «Катрина» обрушился на северную часть побережья Мексиканского залива, где много компаний энергетического сектора.
Хантер работал со сложными сделками, где использовалась разница между ценами на контракты на будущую поставку. Он также покупал опционы на цены на газ, которые уже давно не были обеспечены деньгами, но могли окупиться в случае серьезных подвижек на рынке. В начале сентября сделки Хантера пошли под уклон, когда отчеты показали, что возник избыток запасов природного газа. Хантер был уверен, что цены выправятся, и усилил свои позиции. Тем временем цены продолжали падать, и он терял все больше и больше — вскоре убытки достигли нескольких миллиардов. В конце концов они превысили все возможные границы, и фонд Amaranth начал разваливаться.
Гриффин почуял свой шанс. Эксперты по энергетическому рынку, работавшие в Citadel, включая нескольких бывших сотрудников Enron, занялись отчетами Amaranth. Они искали признаки того, что сделки Хантера все же окупятся. В краткосрочной перспективе убытки могут быть существенными, но огромные резервы Citadel помогут пережить бурю.
Гриффин позвонил директору по производству Amaranth Чарли Уинкеру и начал обсуждать с ним сделку. Через пару дней Citadel согласился забрать у фонда половину энергетического портфеля. Вторую забрал JP Morgan.
Критики подняли Citadel на смех за такой глупый поступок. Но они просчитались. Фонд заработал в тот год 30 %.
Дерзкая сделка упрочила репутацию Citadel как одного из самых мощных и агрессивных хедж-фондов в мире. Его скорость и масштабы, решительность, не говоря об успехе, напоминали экспертам о таких же мгновенных ходах самого Уоррена Баффета, «Оракула из Омахи». Тот всегда был на вершине списка богатейших инвесторов, которым начинали в панике названивать продавцы ценных бумаг, как только ситуация накалялась. Теперь к этому списку присоединился Кен Гриффин, похожий на мальчишку титан из чикагского хедж-фонда.
