«Пусть они засолят свой аттестат, — утешал сам себя Леон. — Работы и без того вдоволь. Но всё-таки досадно. Другие же могут. Старик всю зиму закладывал, теперь ни работы, ни денег. А тут ещё Илона. Вообще, девчонка что надо. По крайней мере, дома порядок, и что пожрать есть. Летом распишемся. Будем жить, как люди. Нечего себя обманывать. Мог бы поднажать и вытянуть, хотя бы на тройки. Дебил я, что ли? Всё равно на работе не отстанут. Илона тоже так говорит. Ничего не поделаешь, год потерян».
Том, засунув в петлицу цветок цикламена, преподнесенный первокурсницей, с иронической улыбкой наблюдал за происходящим. Экзамены его не страшили. И дипломная работа — фрак для выпускника консерватории — хлопот не доставляла. Документы для поездки в Англию оформлялись успешно. Его будущее было как на ладони.
У Светланы последний звонок грусти не вызывал. Наоборот, она радовалась, что учёба закончилась. Светлана всегда охотнее занималась шитьём, чем учебными предметами. Приближающиеся экзамены приводили её в ужас.
— Не бойся, мы тебе поможем, — успокаивали её подруги.
С тех пор, как Светлана стала в училище признанной звездой баскетбола, девочки перестали над ней подшучивать.
Ливия Робертовна часто ставила в пример её волю и упорство. Спорт изменил и характер Светланы. Она избавилась от излишней застенчивости и чувство неполноценности её больше не мучило.
Самым трудным, пожалуй, день последнего звонка был для ансамбля девушек и его руководителей. Концертные поездки, общие радости и переживания сблизили их. Для Барбары Язеповны и Алды Петровны девочки стали как родные.
— Помните, как одна тётушка в Сибири принесла нам полный бидон с парным молоком?
— А как Инта и Инга заблудились в тайге?
— А Эрика забыла взять на концерт в телестудию белые туфли. Ужас! Хорошо ещё, что девочка из Цесиса дала ей свои.
— Я вам ничего тогда не сказала, но те туфли были мне номеров на десять меньше и ужасно жали, думала, упаду, честное слово.
Не обошлось и без прощальных слёз.
Сегодня девочки выступали в последний раз. Осенью другие воспитанницы пополнят ансамбль, но без звучных сопрано Байбы и Инты и сочных альтов Ингриды и Эрики он никогда больше не будет таким, как этот.
По всем этажам училища прозвучал звонок, приглашая третьекурсников на последний урок. Под аплодисменты они ровным строем вышли из зала.
У второй группы последний урок вела Юрате Мартыновна. Девушки полюбили её за доброту и понимание. Учительница молча оглядела своих воспитанниц. За три года неуклюжие подростки превратились в милых девушек. Каждая была по-своему привлекательна. На последнем курсе они стали больше заботиться о своей внешности. Байба всё реже заплетала косу, носила причёску посложнее. Даце сделала завивку. Даже Светлана не ходила больше в неуклюжих форменных туфлях, а щеголяла в остроносых сапожках, которые, наверняка, были ей узковаты.
Первый экзамен был по обществоведению. Байба и Даце повторили все билеты. Как будто всё в порядке. Но вдруг что-то забудется? Или какое-нибудь затмение найдёт?
— Я накачала в себя вчера полтора литра чёрного кофе, но всё равно в три улеглась. Осталось ещё семь билетов. Если попадётся один из них, тогда всё, конец.
— А я весь вечер со шпаргалками провозилась. Прикрепила их резинками под манжетами, в карманах, по подолу. Система проверена.
— Подкинешь мне тоже. Я пойду сразу после тебя.
— Мне не жаль, но у нашего Дауята, сама знаешь, глаза как у сокола. Можем влипнуть обе.
Экзамен проходил в кабинете истории.
— Ну, кто смелый, заходи первым, — пригласил учитель.
— Идём, нечего тянуть, — Даце втолкнула подругу в кабинет. — Чему быть — того не миновать.
— Шестой!
Замдиректора Майя Альбертовна ободряюще улыбнулась и протянула Байбе чистый лист для записей.
У Даце восемнадцатый. Счастливая! Вытянула самый лёгкий билет: «Преимущества социалистической системы над капиталистической». Это даже в начальной школе все знают. Даце строчила, не поднимая головы.
«Экономическая политика КПСС и Советского государства на современном этапе». Байба поставила три вопросительных знака. В голове пусто, хоть шаром покати.
Учитель следил за ответом Даце и, довольный, кивал головой. Пожилая женщина, наверно, представитель Министерства просвещения, внимательно слушала.
Бежали минуты. Байбу постепенно охватывала паника. Рост производительности труда… Экономия энергии и сырья… Надо поднять качество продукции. Пятилетки! Как она могла забыть это?
Байба рассказывала не так уверенно, как Даце, но, кажется, правильно, так как учитель слушал без возражений.
— Вы сказали, что реальные доходы населения в этой пятилетке возросли на двадцать процентов. Как это отразилось конкретно на вашей семье? — поинтересовалась незнакомая женщина.
— Не знаю, — смутилась Байба. — Мы купили автомашину.
— Ну вот видишь, — женщина довольно кивнула головой.
— Ну как? — столпились вокруг Байбы девушки.
— Нормально.
* * *
— Наконец, я знаю, что такое счастье!
— Ну, и что же?
— Это когда сдан последний экзамен.
— Впереди ещё экзамен на квалификацию.
— Это пустяк по сравнению с алгеброй.
— Девочки, аттестат, считай, в кармане. Этот исторический момент надо отметить. Двинем на взморье.
— Я не могу, Даумант. Мне надо домой — приготовить обед на завтра и помочь Роланду учить уроки.
— Начихай, сами справятся.
— Забежим за Петерисом, пусть проветрится. Ладно?
Даце и Даумант, взяв Байбу за руки, побежали с ней через Кировский парк.
Петерис, развалившись на диване, увлеченно читал толстую книгу, когда рядом с ним раздался трёхголосый взрыв смеха. Он быстро вскочил.
— Даце, как хорошо!
— А нас, Байба, он не заметил, как будто мы — пустое место.
— Ну что вы! Я, конечно, рад. Превосходная книга. «Возвышенное и земное» Вейса. Про Моцарта. Советую прочесть. А что вы стоите? Садитесь же.
— Нет, это ты вставай, собирайся, обувайся.
— Куда?
— Там видно будет. Давай поживее.
Сезон ещё не начался. В кафе «Кайя» несколько старушек что-то обсуждали за чашкой кофе. За другим столиком смаковали бальзам отдыхающие из Средней Азии.
Четверо друзей расположились в дальнем углу.
— Чего желаете? — официантка в мятом переднике пододвинула меню в сторону девушек.
