— Тот, который курил сигару.
— Не было третьего. Сами пробовали, дурачились.
— Когда парни ушли?
— Сразу после матча, около одиннадцати.
— Опять врёт, — снова вмешался Даумант. — Ограбление произошло между одиннадцатью и двенадцатью ночи, а около часа здесь пировали вовсю.
— Ну, Боксёр, от тебя я этого не ожидал, — в голосе Курчавого прозвучала откровенная ненависть. — Поберегись распускать язык, а то не поздоровится. Шрам тебе припомнит!
— Что за Шрам? Имя, фамилия? — заинтересовался оперуполномоченный.
— Есть один парень, — Феликс забеспокоился.
Ничего из краденых вещей не нашли. Эксперт установил, что на мотоцикле, который стоял в гараже рядом с «Волгой», недавно ездили: грязь на колёсах ещё не засохла. Он тщательно обследовал шины и нашёл застрявший в углублении протектора камешек. Феликс отрицал, что ездил на мотоцикле. Мать может подтвердить, что он не выходил из дома.
Когда сына увозили, мать подняла шум.
— По какому праву? Я буду жаловаться в высшие инстанции. Сами бандиты, невиновных хватаете.
— Гражданка Дидрике! За оскорбление при исполнении служебных обязанностей по Кодексу положено до шести месяцев лишения свободы или 100 рублей штрафа, — предупредил оперуполномоченный.
— Плевать мне на ваш Кодекс. Душегубы! На свете полно всяких воров и убийц. Почему их не трогаете?
— Помолчи, — одёрнул её муж. — Всё уладится.
Даумант услышал, как он шепнул жене: «За деньги сам чёрт запляшет».
Среди нескольких светловолосых мужчин ограбленная старушка, не задумываясь, указала на Курчавого. Вот и нашлась нить, ведущая банде, которая уже продолжительное время действовала на окраина города. Почерк всюду один и тот же: двое или трое мужчин в мотоциклетных касках и тёмных очках врывались в дома, где жили одиноки пожилые люди, грабили небольшие окраинные магазинчики, предварительно выяснив время завоза наиболее ценных товаров, и бесследно исчезали. Краденые вещи не появлялись ни в комиссионных магазина ни в скупочных пунктах, ни у спекулянтов на рынке и в общественных туалетах.
Сосед Дидрикисов из дома напротив рассказал, что сразу после полуночи к участку Дидрикисов подъехала автомашина с большим кузовом. Когда она уехала, он не знает, потому что закрыл окно и пошёл спать.
Как обычно в таких случаях, по всей округе расползлись слухи о случившемся.
— Бандиты чуть не до смерти замучили старика, хотели узнать, где он хранит драгоценности. До сих пор лежит немой и двигаться не может, — судачили женщины у магазина.
Тренер по боксу Роберт Страут засвидетельствовал, что парни по прозвищу Чижик и Хроникёр в тот вечер усердно тренировались, а потом вместе с дружинниками обходили свой район. Ничего подозрительного они не заметили.
— Почему Феликс назвал именно вас? — спросил парней оперуполномоченный на следующей тренировке.
— Когда-то мы были с ним в одной компании, — объяснил Чижик, — а теперь он хочет нам насолить.
— А вы не могли бы узнать, с кем общался Феликс последнее время?
— Спросите его самого!
— Молчит, как воды в рот набрал. И родители уверяют, что ничего не знают.
— Надо поговорить с парнями. Через пару дней зайду, — пообещал Даумант.
То, что узнал Даумант, было сюрпризом: Феликс последнее время чаще всего встречался с Альфонсом, сыном директора восьмилетней школы. В вечер ограбления Альфонс собирался в кино на последний сеанс двухсерийного фильма «Один против пяти».
Жизнь Дауманта в последующие дни как будто раздвоилась. Руки делали своё: метали, шили, гладили, а мысли всё время крутились вокруг ограбления. Хорошо ещё, что экзамены были сданы.
Сказать или нет, что Альфонс вместе с этим кретином Рыжим Рудисом крали собак ценных пород и продавали их на рынке в Чиекуркалнсе? Мальчишками они вместе воровали в соседних садах яблоки. Рудис был их вожаком. Все трое учились в одной школе, пока Альфонс не украл таксу у хозяйки Дауманта, за что Даумант как следует поколотил его. Никто не поверил, что Альфонс, этот пай-мальчик, мог ворваться в чужую квартиру. Дауманта за драку тогда из школы исключили.
Пойти в милицию и рассказать всё? Значит, предать бывших товарищей.
Даумант поёжился.
От Рыжего всего можно было ожидать, Рудису жилось несладко. Отец за хищения сидел в тюрьме, а мать совсем спилась. Сам Рудис недавно получил права шофёра и развозил хлеб по окраинным магазинам, пугая кур, дразня собак и обдавая прохожих грязью.
Стать стукачом? Не встреть он однажды Страута, Даумант тоже, наверно, бродил бы вместе с Рудисом вечерами по улицам и, осмелев от дешевого вина, задирал прохожих.
— Что с тобой происходит? — встревожилась Байба. — Я уже третий раз спрашиваю одно и то же. Глухонемой стал, что ли?
— Есть одно дельце. Никак не могу разобраться. Потом расскажу.
— Нашёл кого жалеть, — фыркнул Чижик. — Нечего философствовать. Выкладывай всё, что знаешь. Может, боишься?
Поборов в себе последние сомнения, Даумант направился в милицию.
Альфонс продолжал учиться в последнем классе средней школы, Рыжий Рудис развозил хлеб, а за ними уже следили зоркие глаза.
Пенсионерка Матильда Цауне, бывший бухгалтер, не знала, как избавиться от своей квартирантки Минны Рыжей. Когда-то она была порядочной женщиной, работала операционной сестрой, но после того, как мужа посадили в тюрьму, совсем опустилась и, что хуже всего, тянула за собой сына. Цауне писала письма в жилотдел исполкома, в редакции газет, но безрезультатно. Подросший Рудис уже не лазил по яблоням и не рвал цветы с чужих клумб, а вместе с дружками матери выпивал, безобразничал, дрался, беспокоил соседей.
Зато другим своим жильцом, Янисом Заринем, тихим, спокойным инвалидом войны, Матильда Цауне была очень довольна. Из-за тяжелого ранения в голову Заринь зимой и летом носил шапку. У него была машина, какие выдают инвалидам. Он никогда не отказывался подвезти на рынок цветы, овощи хозяйки, починить что-либо. Минна Рыжая боялась Зариня как огня: стоило ему прикрикнуть, и она моментально затихала, какой бы пьяной ни была.
Янис Заринь снимал довольно большую комнату с отдельным входом через веранду. Деньги за неё, и немалые, он платил каждый месяц аккуратно. Матильда Цауне ещё не чувствовала себя старой, а Янис Заринь был видным мужчиной: высокий, широкоплечий. Любую попытку к сближению он вежливо, но твёрдо отклонял: он сам привык заботиться о себе. Иногда он, взяв рыболовные снасти, исчезал на несколько дней, а обычно занимался дома хозяйственными делами, чинил сарай, где стояла его машина, охотно работал в саду, помогал хозяйке.
У Дауманта не выходило из головы: «Шрам! Шрам тебе припомнит! Что Феликс хотел сказать этим?»
Заметив у магазина хлебную машину, Даумант решил рискнуть:
