Несмотря на эти успехи, в целом Франция имеет ужасный опыт технологических прорывов. В 1982 году правительство Франсуа Миттерана национализировало компанию бытовой электроники Thomson-Brandt {24} . Пять лет спустя она приобрела американскую компанию RCA, бизнес которой шел на спад, примерно за 1,1 миллиарда долларов {25} и вложила еще миллиард долларов в программу по стабилизации ситуации {26} .
В свете продолжающихся убытков Франция обратилась за помощью к Китаю. В 2004 году было создано совместное предприятие с компанией TCL. Спустя три года TCL зафиксировала убытки в размере 680 миллионов долларов по своему новому европейскому бизнесу и отказалась от него {27} . В конечном итоге Thomson продала бренд RCA всего за 50 миллионов долларов {28} .
К сожалению, французское правительство не учится на ошибках прошлого. В мае 2011 года тогдашний президент Франции Николя Саркози обратился к топ-менеджерам технологических компаний, собравшихся на саммите G8 в Париже, с предложением обсудить вопросы более активного правительственного контроля за интернетом.
Саркози начал выступление с того, что назвал интернет «новой формой цивилизации» и «третьей глобализацией» {29} . Однако затем четко дал понять, что эта новая цивилизация, по его мнению, могла бы использоваться гораздо более цивилизованно. В частности, он настаивал на том, что правительства должны более активно заниматься вопросами защиты интеллектуальной собственности, детей, конфиденциальности и безопасности, а также предотвращать появление монополий в этой области. Саркози хотел распространить свой подход на другие страны и просил поддержать его.
Я был на том саммите и могу сказать, что аудитория, среди которой были Джефф Безос из Amazon, Эрик Шмидт из Google и Марк Цукерберг из Facebook, восприняла выступление Саркози не очень тепло. Один из американских представителей сказал, что интернет – это «восьмой континент» и правительства должны следовать призыву из клятвы Гиппократа «не навреди».
В принципе мы не исключаем возможности призывов к цензуре в недемократическом обществе. Однако призыв демократически избранного лидера к общемировому регулированию интернета вызывает шок.
Американский подход к интернету, открытому для инноваций, покорил участников мероприятия. Собравшиеся признали, что предложение Саркози, независимо от его мотивов, угрожает открытости, которая на протяжении двух десятилетий способствовала быстрому распространению инноваций.
Слишком много поставлено на карту для Америки и всего мира, чтобы допустить ограничение интернета из-за стремления того или иного правительства держать под контролем контент. Как отметил Шмидт из Google, мужчины и женщины на передовой технологических инноваций достаточно умны, чтобы самостоятельно разглядеть потенциальные проблемы. Кроме того, инновации сами по себе способны гораздо более эффективно противостоять потенциальным проблемам, чем это могут делать государственные регулирующие органы.
В ходе дискуссии, которая состоялась после выступления президента Саркози, Шмидт и генеральный директор eBay Джон Донахью согласились, что роль правительства должна заключаться в том, чтобы предоставить гражданам доступ в интернет, но не регулировать его содержание. К сожалению, не все поддержали эту мысль: например, тогда еще министр финансов Франции и будущий управляющий директор Международного валютного фонда Кристин Лагард защищала позицию Саркози, настаивая на том, что отказ от регулирования приведет к «хаосу».
Чрезмерная самоуверенность – слабое место
Я остановился на французском опыте, потому что это пример стратегии, которая полностью исключает какой-либо риск. Современная французская стратегия, как линия Мажино, направлена исключительно на сохранение того, что уже есть. И базируется эта стратегия на неуверенности в своих способностях конкурировать на рынке. Но это еще и верный способ потерять то, что вы пытаетесь сохранить. Несмотря на все свое очарование, Франция рискует стать тематическим парком для туристов, каким уже стала Италия: туристическая достопримечательность, где посетители видят некогда великое общество.
Но это не означает, что постоянный риск – это хорошо. Глупый риск, например, может поставить вас в такую же плохую ситуацию, как если бы вы не рисковали вовсе. Ниндзя-компания скорее должна идти на оправданный риск. На каждый удачный пример риска приходятся сотни провальных примеров. Основой для глупого риска, как правило, служит чрезмерная самоуверенность. Ниндзя обычно уверены в своих навыках и даже, наверное, обладают определенной дерзостью. Но есть большая разница между ниндзя, готовым сразиться с армией, потому что считает себя непобедимым, и ниндзя, решившим затаиться, чтобы вступить в борьбу в удобный для него момент.
В такой стране, как Америка, которая вознаграждает риск и признает неудачи, технологические предприниматели почти всегда в почете. Маловероятно, что от демократов или от республиканцев в прессе вы услышите: «Проблема в том, что у нас слишком много рискованных технологических предпринимателей». Даже в нашем мире грубого экономического невежества общепризнано, что энтузиазм и рискованность предпринимателей являются важной движущей силой инноваций и экономического роста.
Вот почему важно понимать, что предпринимателями движут не только их исключительные достоинства, но и опасный недостаток характера. Недостаток, который носит название «самоуверенность». В проведенном в 2003 году исследовании «Финансовый контракт с оптимистичными предпринимателями: теория и практика» говорится:
...
«Начало своего бизнеса – это рискованное дело. Около половины всех вновь создаваемых компаний сворачивают дела в течение первых четырех лет. Поэтому кажется, что предприниматели – это любители риска мирового класса.
Тем не менее заниматься бизнесом предпринимателей заставляет не их любовь к риску, а неспособность точно его просчитать, о чем говорят ученые и психологи. Проще говоря, многие предприниматели переоценивают свои шансы на успех» {30} .
К такому выводу пришли Августин Ландье, помощник профессора школы бизнеса Booth School Университета Чикаго, и Давид Тесмар, член престижной французской исследовательской организации ENSAE. Исследователи для изучения влияния предпринимательского оптимизма на структуру капитала и производительность использовали данные примерно 23 тысяч французских компаний. исследование было рассчитано в основном на то, чтобы рассказать инвесторам о складе ума большинства предпринимателей. Но, думаю, оно полезно и для нашего обсуждения.
Ландье и Тесмар рассмотрели различия в восприятии новых деловых начинаний предпринимателями и профессиональными инвесторами. Само собой разумеется, что у них обнаружилась довольно сильная разница в восприятии риска.
Ландье и Тесмар пытались определить характеристики предпринимателей, сильно связанные с чрезмерным оптимизмом. Вот некоторые из их провокационных выводов.
Чем выше уровень образования и больше опыт работы, тем сильнее предприниматели склонны к чрезмерному оптимизму. Бизнесмены должны обладать сильными позитивными чувствами к своим предприятиям, чтобы отказаться от отличной работы где-либо еще. Те, у кого уровень образования выше и профессиональный опыт больше, вероятно, будут настроены более оптимистично.
