– Мы по поводу Геннадия Евстишенкова.
Женщина смерила их внимательным взглядом и отрапортовала:
– А Гены нет дома.
– Мы знаем. Мы только что из полиции.
– И чего? – заинтересовалась раскрашенная египтянка. – Снова его замели? Это уже который же, спрашивается, раз?
И, оглянувшись на проходящую по коридору женщину с тазом мокрого белья, она воскликнула:
– Слышь, Любка, а Гену нашего, похоже, снова забрали!
Та была рада поговорить. Подперев таз к стене своим крутым боком, она воскликнула:
– Обалдеть! Только на моей памяти его то ли третий, то ли четвертый раз забирают. Уж думаем, все, не увидим его больше, годков-то ему сколько, думаем, помрет на зоне, ан нет, через годик-другой снова скрипит за стенкой диваном, старый греховодник!
– На сей раз все гораздо хуже.
– Куда уж хуже? – мрачно отозвалась девушка-«египтянка». – Мы с Любкой посменно вкалываем, а потом еще и старого хрыча обслуживаем. И обед сварганить, и квартиру убрать, и белье постирать, все на нас. А потом еще и ублажай его. И откуда только силы у человека берутся? Вроде бы глянь на него, одна пыль. А туда же. Каждую ночь в койку кого-нибудь из нас тащит.
Стеша искоса глянула на тетю. Как она? Уже в обмороке? Но нет, ничего, тетя держалась. Правда, за стенку, но все-таки держалась.
– Зачем же вы все это терпите? – спросила Стеша у «египтянки» и девицы с тазом.
– Денег он с нас за комнаты не берет, это раз. И потом, приработок какой-никакой, а все-таки он нам подкидывает. Конечно, мало радости с его дружками кувыркаться, самому молоденькому из них полтинник еще в прошлом веке стукнул, но мы с Любкой и сами не красавицы, другие-то, помоложе, на нас и не клюнут. А старички довольны. И нам деньжонок подкинут, и Гене положенную долю отстегнут.
Стеша начала понимать, что за особа открыла ей дверь. Теперь в коридор выплыла еще одна девица, в обхвате превосходящая первых двух, вместе сложенных, и тоже, надо отметить, далеко не худеньких. Похоже, бывший тетин муж открыл у себя в квартире маленький подпольный публичный дом для пожилых ценителей пышных форм.
– Кончилось ваше рабство, девушки, – сказала Стеша. – Радуйтесь. Умер ваш Гена.
Но если Стеша ожидала, что девки кинутся в пляс или как-то иначе положительно отреагируют на эту новость, то она попала пальцем в небо. Вместо того чтобы скакать и прыгать, девчонки вдруг дружно завыли на три голоса.
– Эй, вы чего? – удивилась она.
Ответом ей были горестные стоны:
– Да как же это?
– Как же мы теперь?
– Куда же нам-то деваться?
Плачущие нимфы не возражали, когда Стеша с тетей вошли в квартиру. Напротив, они даже жаждали услышать подробности о том, что же произошло с их Геной. А пока что сами выкладывали тете с племянницей подробности своей жизни.
Глава 3
Догадка Стеши оказалась правильной. Эта квартира и впрямь была маленьким борделем, состоящим из трех девиц. Кроме «египтянки» и девицы с тазом тут проживала еще одна особа, которая откликалась на имя Муся, а выглядела как самый настоящий бегемотик.
Похоже, девушек для своего борделя Гена подбирал размеров XXXL. Наверное, ориентировался на пожелания клиентов. Все девушки были из себя такие пышные да пухлые, что хоть на картину Рубенса их помещай. И у каждой, надо отдать должное, была своя специализация. Любка предпочитала образ мадам Помпадур, тогда всякий мужчина в ее постели начинал чувствовать себя великим Людовиком. Муся выбрала образ Венеры, что тоже неплохо ей удавалось, особенно если намазаться с головы до ног белой краской или обсыпаться зубным порошком, который она предпочитала с запахом мяты. Ну а Света, или, как она предпочитала себя называть, Стелла, являлась воплощением древнеегипетской мечты, а всех своих любовников она величала фараонами, что этим беззубым, лысым и хромым очкарикам, а также хроническим ревматикам очень нравилось.
Бизнес этот шел неплохо в любое время дня и года. Особых хлопот и вложений не требовал. Девки с Геной жили дружно. Девицы работали, Гена преимущественно получал доход, а получив его, сиял от удовольствия. Правда, доход получался небольшой, но зато стабильный. Каждый месяц пара десятков тысяч для Гены с девок капало, это не считая мелких услуг, которые девки оказывали своему хозяину и за которые в ином случае Гене пришлось бы платить свои кровные.
Это было своего рода обеспечение сытой старости для мошенника, которого тетушка непостижимым образом умудрилась взять себе в мужья. Гена был всем доволен. И частенько повторял, что никогда и не мечтал о подобной тихой и безоблачной старости.
– Ласковый он был. Руки никогда не распускал. Ни-ни! Всегда все с шутками да с прибаутками. И не хочешь, а засмеешься.
– Любили мы его. Хороший был мужик.
– А он нас как любил! Никогда клиентам обижать не позволял. Всегда на нашу сторону становился.
– Как он хоть умер?
– Что с ним случилось?
– Даже не верится, что его больше нет с нами.
И девки снова начали шмыгать носами. Они достали бутылку самогона, нарезали белого хлеба с чесноком и салом и предложили помянуть Гену по обычаю. Тетя пригубила, Стеша тоже. Самогон оказался крепким, он сразу же ударил в голову. Девки выпили по целому стаканчику, быстро захмелели и ударились в воспоминания о Гене.
– Пивко любил выпить тепленькое, а если с капелькой меда, так еще лучше.
Теплое пиво! Да еще с медом! Стешу даже передернуло. И покойный Гена утратил все привлекательные черты.
– Теплое пиво – это первое средство от хандры в зимний день, – печально сказала Стелла. – Не веришь, попробуй. Только пить надо сразу, как почувствуешь, что затосковала, потом уже средство покрепче понадобится.
Девки снова выпили этого самого средства покрепче, закусили, и настроение у них поменялось.
– А помните, как Гена этих буржуев с первого этажа шуганул? – хохотнула Любка.
– Они ему этого долго простить не могли, – сказала Стелла.
– Все грозились, что отомстят, – припомнила и Муся.
И все трое переглянулись.
– Может, это они Генку и угробили?
– Да не… Они уже почти две недели как отсюда съехали.
– Съехали, а злоба осталась.
Стеша заинтересовалась. О ком это идет речь? Девчонки ей охотно объяснили. Оказывается, несколько месяцев назад в доме обосновались конкуренты. Молодые и наглые, они сняли квартиру на первом этаже и начали свой собственный бизнес, наплевав на уже существующее аналогичное учреждение.
– Конечно, у нас-то клиентура вся проверенная, люди степенные, пожилые, их никто в дурном не заподозрит. Тихие опять же. Ну пришли старички, чаю попить или там даже водочки, это же никому не запрещено. Вот соседи и не возражали. А те ребята дело на широкую ногу поставили. Рекламу везде дали. Телефоны девок на стенах и на асфальте намалевали. Их самих в окошках высадили. Чисто Амстердам получился у нас во дворе. Там в Амстердаме, я по телику видела, девки тоже в окнах высажены, вроде как каждая саму себя на продажу предлагает. Конечно, соседи от таких новшеств бунтовать начали. Люди у нас к такой толерантности еще не приученные. Да и приятно ли, когда чужие мужики постоянно в подъезде толкутся и отношения выясняют. У нас так-то люди живут простые, но и то им не понравилось, когда какие-то чужаки тут притон свой устроили. Клиенты опять же сплошь нерусские к ним поперли, двух слов между собой связать не умеют, что сказать, не знают, да еще и соседок с потаскухами путают. Бабам в подъезд стало страшно заходить. Как ни войдешь, у первой квартиры клиенты толкутся в ожидании своей очереди. Увидят, что какая-то женщина мимо идет, хватают, думают, что уже проститутка к ним идет.
