— Летим, — согласилась Марина.
Проходимцев подозвал такси, и они двинулись в аэропорт. Такси ехало медленно, с трудом протискиваясь сквозь толпу. За территорией порта дорога стала свободней, и таксист увеличил скорость.
Никаких местных красот после завораживающей красоты Венеции Марина видеть не хотела, поэтому задернула шторку и смотрела на дорогу.
Таксист оказался настоящим лихачом, что вызывало у Проходимцева необыкновенный восторг. Он обгонял все, что попадалось ему по пути. Несколько раз Марине казалось, что столкновение со встречной машиной неминуемо, но таксист ловко вывертывался в последний момент.
— Ух ты! Подрезает, гад! — с одобрением кричал Проходимцев прямо в ухо Марине, окончательно растеряв весь свой заграничный лоск. — В Москве бы его уже наказали давно. Ух, наказали!
— Кто? — спросила Марина. — Гаишники?
Проходимцев расхохотался.
— Те, кого подрезать не надо.
Марина пожала плечами.
Таксист быстро обернулся к ним и улыбнулся кровожадной и самодовольной улыбкой, словно понял, о чем говорят пассажиры. Машина вильнула, что-то скрипнуло и стукнуло под колесами.
Марина ойкнула и схватила Проходимцева за рукав малинового пиджака.
— Убьешь тачку, дружок, — сказал Проходимцев, освобождаясь.
Водитель весело запел на незнакомом языке и выжал газ до упора.
На склонах гор впереди видны были апельсиновые рощи. Русская реклама шуб на пляже и апельсиновые рощи остались главным и единственным впечатлением Марины о Кипре. Аэропорт был таким же, как и все аэропорты.
Им повезло, самолет на Москву улетал через час. Они подошли к кассе, как раз когда начали продавать невыкупленную броню.
Отовсюду слышна была родная речь, из отпусков в Москву возвращались соотечественники. Веселые компании, родители с детьми, парочки выглядели загорелыми и очень довольными своим отдыхом. Но так потрясающе, как Марина, никто из них не отдохнул.
Объявили посадку.
— Вася, скорее, опоздаем! — визгливым голосом закричала толстая женщина в белых шортах, и голос ее разнесся эхом по всему зданию аэровокзала. Родная страна распахивала свои объятия.
Полет прошел без особых происшествий. Разве что толстуха в белых шортах время от времени принималась громко обсуждать с Васей подробности их отдыха. Вместе с остальными пассажирами самолета Марина узнала, что Вася каждый вечер напивался допьяна, а жена его флиртовала с гостиничным официантом.
Глава 12
Московская сентябрьская погода «обрадовала» Марину мелким промозглым дождиком. Вся теплая одежда осталась во дворце у Джакомо. Когда полицейский в Венеции предложил ей проехать в участок, она взяла с собой только небольшую сумочку для косметики, в которой кроме пудреницы и прочих мелочей хранились документы и деньги.
Теперь эта сумочка лежала на дне пакета, рядом с изумрудного цвета купальником, выбранным Мариной в магазине на теплоходе. А купить что-нибудь теплое в этом магазине Марина не догадалась. Она забыла, что такое сентябрь в Москве. Да и вообще деньги, полученные по премиальному чеку «Золотого пера», наконец кончились.
Марина растерянно стояла под козырьком табачного киоска рядом с выходом из аэровокзала. По козырьку барабанил дождь. Как это ни глупо, но у нее не было денег даже на проезд в общественном транспорте. Марина и не подозревала, что билет на автобус из аэропорта до метро стоит так дорого. Тем более такси.
Одалживать у Проходимцева она бы не стала, потому что не была уверена, что сможет отдать. Она оказалась права, его встретили работники милиции и с таможенного контроля увели в наручниках.
— Вася, Вася! Смотри, бандита арестовали! — услышала Марина знакомый визгливый голос толстухи.
Марину удивило, что лицо Проходимцева при этом было совершенно спокойно, он даже улыбался. Как будто был уверен, что его очень быстро выпустят. Проходя мимо Марины, Проходимцев заговорщически подмигнул ей.
Домашнего адреса у Проходимцева, следовательно, не предвиделось, да Марина и не стала бы навещать его. Это слишком рискованно, с учетом его намерений. Но перед тем как выйти из самолета, она решилась дать Проходимцеву номер своего телефона. Его история взволновала Марину, она хотела узнать продолжение.
Марина наскребла мелочь в кошельке и купила пару телефонных жетонов. У Юльки никто не отвечал. Марина насчитала десять гудков и повесила трубку.
Затем она автоматически стала набирать номер Александра, но на третьей цифре закусила губу и с досадой нажала на рычаг.
Оставался только один человек, которому Марина могла доверять. Она набрала номер отделения милиции и попросила следователя Егорова.
— Его нет, — ответила секретарша.
— А когда он будет?
— Никогда. Он больше не работает здесь.
— Но почему? — Марина не могла поверить.
— Его уволили.
— Как?
— Девушка, как людей увольняют? — Секретарша начала свирепеть от чужой непонятливости.
— Я не знаю… — пробормотала Марина.
— Вот вас точно уволят не сегодня завтра.
— За что?
— Вот потому что не знаете, за что. — Секретарша перешла на назидательный тон.
— Не уволят. — Марина устала от этого бессмысленного диалога. — Я сейчас не работаю.
Повисла пауза, секретарша задумалась.
— Алло, — наконец послышался ее голос.
— Да, — сказала Марина.
— Следователя Егорова уволили. Всего хорошего?
— Нет. — Марина совсем растерялась. — А где он сейчас может быть?
— Я не обязана этого знать, — раздраженно произнесла секретарша, но потом вдруг смягчилась. — Дать вам его домашний телефон?
— Ой, пожалуйста, — обрадовалась Марина. — Я только карандаш достану.
Она вытряхнула косметичку на полочку рядом с телефоном. Пудреница упала, зеркальце треснуло, а пудра поднялась светлым розовым облачком в кабинке. Марина чихнула, но не обратила на пудреницу внимания. Контурным карандашом на стене кабинки она записала номер Егорова и поблагодарила секретаршу.
— Не за что, — ответила та прежним тоном и бросила трубку не попрощавшись.
Марина набрала записанный на стенке номер и затаила дыхание. На четвертом гудке в трубке отозвался сонный голос Егорова.
— Привет, Егоров, — обрадовалась Марина, — я вас не очень разбудила?
— Нет, не очень. Я и сам собирался вставать. А кто это говорит?
— Не узнаете? Это Марина Белецкая.
Егоров окончательно проснулся и закричал в трубку что есть сил:
— Марина, какое счастье! Я думал, что вы умерли. Вы живы? — Егоров ликовал.
