– Ты сейчас озвучил то, в чем я не хотел признаваться самому себе, – покачал головой Лев. – Великая актриса Мария Строева опять нашла приключение на свою пятую точку.
– Не хочет изменять старым привычкам, – пожал плечами Степан и поинтересовался: – Итак, в какую сторону мы двигаемся?
– Расклад таков: я утром еду к Самсонову и в дом Болотиных, чтобы поговорить с горничной детей и их охранником. Если они на месте, конечно. Понимаешь, я в свое время сосватал Болотину в телохранители двух парней, которые у меня практику проходили: Виктора и Павла. А охранника девочек зовут как раз Павел, так не он ли это? Если он, то мы будем иметь полный расклад по жизни в доме и всем событиям. А тебе надо будет поехать в Склиф и выяснить, кто приходил к Болотиной, кроме Любимова и Марии. И без записей с камер видеонаблюдения не возвращайся – раз Ольга сразу из дома поехала в больницу, то встречаться с людьми она могла только там. И надо выяснить у врачей, почему они не передали информацию в полицию.
– Знаете, Лев Иванович, мне есть кого направить в больницу, справится там не хуже меня. Лучше я вместе с вами в поселок поеду, – решительно заявил парень. – У Максимова-то вам ничего не грозит, а вот у Болотиных?.. Ольга говорила о вас с неприкрытой ненавистью, а охрана-то у нее новая. Я обратил внимание на тех двоих, что у нее за спиной во время пресс-конференции стояли, так это ротвейлеры, а не люди. И костюмчики с галстуками у них отнюдь не ширпотребовские, я сам такие ношу и знаю, сколько они стоят. Вопрос: откуда у простых охранников такие деньги? Так что с этой новой охраной все очень непросто. Я еще и подстрахуюсь на всякий случай.
– А ты не преувеличиваешь? – с сомнением спросил Гуров.
– Простите, но есть вещи, в которых я разбираюсь лучше вас, – твердо ответил Степан.
– Ну, как знаешь. А теперь скажи мне: сколько тебе надо времени, чтобы организовать прослушку сотового телефона, а потом выяснить номера и местоположение тех, кому с него будут звонить? И вообще получить распечатку со всех телефонов: и домашнего, и сотового, и рабочего за понедельник и вторник.
– Один мой телефонный звонок, – рассмеялся Савельев. – Говорите номер. – Лев назвал, и парень присвистнул: – Это же номер Любимова.
– Вот именно. Сейчас я запущу ему муравьев в штаны и посмотрю, что он будет делать.
Степан уже просто заржал и кому-то позвонил, а, закончив разговор, пообещал: – Через пять минут все будет готово. А распечатки сделают к утру.
Гуров подождал минут десять, а потом позвонил адвокату, который явно обрадовался его звонку:
– Лев Иванович! Как хорошо, что вы мне позвонили, а то мне было очень неудобно беспокоить вас по такому неприятному поводу. Дело в том, что у меня вчера была госпожа Строева. Она дала мне доверенность на ведение с ее стороны вашего с ней…
– Да, я в курсе, что она подала на развод, – подтвердил Гуров. – Меня уже ее подруга просветила.
– Простите? – насторожился Любимов. – Какая подруга?
– Да появилась у нее такая: Тома Шах-и-Мат, четыре ходки за разбой. У госпожи Строевой, видите ли, резко изменился круг общения, и я по причине своей работы в полиции в него теперь не вписываюсь. Так что занимайтесь нашим разводом, материальных и имущественных претензий я к Марии не имею и буду рад, если все это закончится как можно быстрее. Но я позвонил вам не по этому поводу. Неплохо зная вас, я был очень удивлен увиденным и услышанным сегодня. Скажите, как вы, такой умный, опытный и осторожный адвокат, могли дать своей доверительнице настолько, – выделил он, – неудачный совет?
– Уважаемый Лев Иванович, вы знаете мои гонорары. Так вот, за плохие советы столько не платят, – веско заявил Любимов. – Но если мой доверитель не хочет слушать мои советы, а поступает по-своему, я бессилен. Мне остается лишь пытаться исправить совершенные им ошибки.
– Вы сказали очень правильно: «ошибки», а они, по мнению Талейрана, хуже, чем преступление. В общем, если эта история закончится для вас благополучно, играйте на музыке и танцуйте «Хава Нагила», повод для этого у вас будет очень серьезный. Вы даже не можете себе представить, в какую некрасивую историю вас втянули. Постарайтесь выбраться из нее без потерь, мне бы, честное слово, этого очень хотелось.
– Уважаемый Лев Иванович, должен ли я это понимать так, что расследованием покушения на господина Болотина будете заниматься вы? – осторожно поинтересовался Любимов.
– Вы правильно поняли, Михаил Яковлевич. Спокойной ночи.
Лев отключил телефон, сел в кресло, откинулся на спинку, вытянул свои длинные ноги и приготовился ждать, когда Степану позвонят и скажут, с кем связывался озадаченный словами Гурова адвокат. Прошел час, а звонка они так и не дождались.
– Ну, отрицательный результат – все равно положительный результат, – зевая, сказал Степан. – Теперь мы знаем, что для связи с особыми клиентами он использует второй телефон, скорее всего, с левой симкой. А теперь идите спать, потому что день нам завтра предстоит долгий. Я же отрапортую Олегу Михайловичу и своих людей озадачу – пусть начинают работать уже сейчас.
И не знали они оба тогда, что Любимов никому не позвонил по той простой причине, что необходимости в этом не было – он находился в ресторане «Юла», в том же самом кабинете, и сидел напротив Ольшевского. Разговор у них был непростой.
– Михаил Яковлевич! Ну неужели вы никак не могли сдержать Болотину? – раздраженно спросил Андрей Владимирович. – Она такого наговорила, что я в ужас пришел, и умудрилась абсолютно всех против себя восстановить! Она что, сошла с ума?
– Как я мог ее остановить? – стараясь сохранять спокойствие, спросил, в свою очередь, Любимов. – Заткнуть ей рот? Прервать пресс-конференцию? Я шепотом просил ее быть аккуратнее в выражениях, но она и слушать ничего не хотела. Да она меня, наверное, и не слышала. Закусила удила и понеслась вперед, не разбирая дороги. У меня бывали сложные клиенты, но они следовали моим советам, понимая, что я играю на их стороне. А Ольга Леонидовна вела себя так, словно я сижу рядом с ней для мебели.
В этот момент ему и позвонил Гуров. Поговорив с ним, Любимов отключил телефон и, печально посмотрев на Ольшевского, произнес:
– Вы сказали, что принимаете бой. Поздравляю! У вас будет сильный противник. Это был Гуров. Ему поручено вести дело Болотина.
– Муж Строевой? – уточнил Ольшевский.
– Андрей Владимирович, вы неправильно расставили акценты. Это Строева жена самого Гурова. Вы с ним никогда не сталкивались, потому что он экономическими преступлениями не занимается, так поговорите со своими коллегами, и они вам объяснят, кто он такой.
– Ну, расскажите хотя бы вкратце, что он собой представляет.
– У него невыносимый характер. Врагов – море, друзей – мало, но преданы они ему не меньше, чем он им, а он очень верный друг. Человек безукоризненной честности, никогда в жизни ни от кого не брал деньги, не открыл и не закрыл дело по «заказу». Никогда не навешивал на человека чужое и всегда разбирался по справедливости. Это знают все, и поэтому он в большом авторитете по обе стороны закона. Даже ваши коллеги из воров его слову верят безоговорочно. Для Гурова не существует авторитетов, если он берется за дело, то всегда доводит его до конца. У него вообще слава человека, от которого еще никто и никогда не уходил.
