— Да, Женя. Только за все время, что я работал на команду Федосеева, свести личное знакомство с боссом мне так и не удалось. И тогда я решил пойти ва-банк и разворошить осиное гнездо изнутри… Для этого я оказался за решеткой, где довольно нагло и самоуверенно стал рассказывать, что у Прохора имеется досье на некоего оборотня в погонах Филина и что Прохор наверняка пустит документики в дело, чтобы вытащить меня из-за решетки. Естественно, на самом деле я прекрасно знал, что никакой Прохор меня спасать не будет. Но у меня была другая задача — спровоцировать этого оборотня, заставить его действовать, а потом поймать с поличным! И мой трюк удался! На одном из допросов Саврасов заговорил со мной о компромате и о человеке по имени Филин. А потом он предложил мне сотрудничать и подослал тебя, чтобы я научил тебя играть в покер. Признаться, долгое время я думал, что ты действуешь заодно с Саврасовым. Но когда ты передала мне эту флешку… Только тогда я понял, что тебя нужно не подозревать, а всеми силами оберегать. Саврасов наверняка не оставил бы тебя в живых…
Мы сидели с Ником на заднем сиденье машины, припаркованной у кромки бескрайнего осеннего поля. Я вновь и вновь слушала его невероятный рассказ, смотрела, как розовеет восход над лесом, вдыхала теплый воздух от работающего обогревателя. А потом наконец собралась с духом и рассказала все, что узнала о Прохоре Федосееве.
— И что теперь с ним будет? — спросила я несколько часов спустя.
Дождь бороздил лобовое стекло машины тонкими струйками. Они преломлялись и кривились, стекая вниз, и вместе с ними кривился унылый серый пейзаж: поле размякшей черной земли, снующие туда-сюда люди в камуфляже, пролесок чуть вдалеке и грузное тело вертолета с огромными лопастями, который вызвали на подмогу, чтобы не вязнуть на бездорожье, а быстро добраться до Тарасова по воздуху.
— С Прохором? — уточнил Ник. Я не смотрела в его сторону, но точно знала, что сейчас он пожимает плечами. — Арест, следствие, потом суд и приговор. Вообще по закону за мошенничество дают не особо большой срок. Но, учитывая, сколько известно этому человеку…
Он снова пожал плечами, а я никак не решалась глянуть в его сторону и по-прежнему смотрела в окно — до тех пор, пока не начали слезиться глаза. Только тогда я тряхнула головой и наконец-то глянула на своего собеседника.
— Полиция постарается упрятать его в тюрьму. И надолго. Скорее всего, на свободу Прохор Федосеев выйдет уже глубоким стариком, — заключил Ник.
— Глубоким стариком… — повторила я.
— Но… — Ник обернулся ко мне и пристально заглянул в мое лицо. — Женя, а помнишь, ты допытывалась, в чем секрет успеха Прохора Федоссева?
Я не слушала Ника — в этот момент я внимательно смотрела за окно. По жидкой грязи к вертолету в сопровождении конвойных вели Антона… Нет, Прохора Федосеева! Воротник пальто высоко поднят, как всегда, сутулится и, как всегда, идет, не оборачиваясь… Никогда — ни разу на моей памяти — этот человек не обернулся назад. Человек, который выйдет на свободу глубоким стариком…
— Помню, — с запозданием машинально ответила я на вопрос Ника, продолжая неотрывно следить глазами за удаляющимся знакомым силуэтом.
— Так вот, — с нажимом сказал Ник, стараясь вернуть мое внимание. — Мне кажется, что секрет его успеха в том, что он чертовски везуч! — С этими словами он мимолетно коснулся моей руки и еще раз внимательно заглянул мне в глаза. — Ну вот и все, мне пора! — Голос его зазвучал официально. — Нужно будет подготовить рапорт для начальства. Пожалуй, не полечу вертолетом, а доберусь до Тарасова на машине.
— Хорошо, — равнодушно кивнула я.
— Как раз будет время обдумать, что говорить начальству по поводу всех этих событий, — как-то скомканно и невпопад закончил он и быстро добавил: — Прощай, Женя!
— Погоди… Ты о чем? — встрепенулась я.
Но моя реакция запоздала: резкий, порывистый на слова и действия Ник Ветлицкий уже выскочил из машины. На секунду меня оглушили звуки с улицы — шум дождя, крики людей, рокот работающего мотора вертолета. А затем дверца хлопнула, и все разом оборвалось. Через окно, изборожденное потоками воды, я видела, как Ник быстро-быстро бежит к одному из полицейских «уазиков». Я перевела взгляд на сиденье, где еще секунду назад сидел мой собеседник, — там остался лежать крошечный металлический предмет.
— Ник, погоди, ты забыл… — я осеклась и медленно взяла этот предмет, не веря своим глазам.
Ключи от наручников. Так вот что имел он в виду, говоря о везении! Ключи не выпадают из карманов у федеральных спецагентов просто так… Я думала не дольше секунды — крепко стиснула в ладони крошечный ключик и быстро глянула в окно. Люди в камуфляже уже подталкивали арестованного Федосеева в кабину вертолета. Я выскочила на улицу и со всех ног бросилась туда.
— Евгения Максимовна! — окликнул меня голос водителя машины, из которой я выскочила. — Вы куда? Мы уже можем ехать?
— Без меня! Поезжай без меня, — крикнула я, не оборачиваясь.
Размахивая руками и крича «Стойте!», я мчалась через поле к вертолету — мне во что бы то ни стало нужно было успеть! А мотор уже набрал обороты, лопасти раскрутились вовсю, и вертолет чуть оторвался от земли. Должно быть, пилот все же заметил меня: тяжелая машина зависла в воздухе, и мне хватило пары минут, чтобы преодолеть оставшиеся метры и уцепиться за ступеньки. Кто-то открыл дверцу кабины, и сильные руки втянули меня внутрь.
— Мне срочно нужно в Тарасов! — выдохнула я. — Машина будет ехать несколько часов, а с вами я доберусь за полчаса. — И для убедительности я зачем-то еще раз повторила: — Мне очень срочно нужно в Тарасов.
— Садитесь! — крикнул один из конвойных, который помог мне забраться в вертолет.
Я не услышала его слов — рокот работающего мотора перекрывал все звуки, — но поняла смысл по губам.
— Спасибо! — ответила я, и он так же по губам угадал мои слова.
В кабине было тесно. Прохор Федосеев сидел нахохлившись в своем излюбленном черном пальто — точно таком же, какое он бросил в лесу, когда мы с ним вдвоем спасались от преследователей. Он высоко поднял воротник и втянул голову в плечи, отчего казался особенно сутулым. Черные волосы намокли от дождя, спутались и прилипли ко лбу. В этот момент он ужасно походил на черную, промокшую от сырости ворону. Он даже не взглянул в мою сторону, когда я протиснулась в кабину вертолета, и равнодушно отвел взгляд, когда я села напротив него.
Вертолет между тем медленно поднялся в воздух, завис над полем на пару минут, а потом развернулся и, постепенно набирая высоту, полетел в сторону города. Далеко внизу остались заброшенный поселок, снующие по полю люди в камуфляже, полицейские машины. Я смотрела назад, пока они не превратились в крошечные, едва различимые точки, а пролесок — в черную полосу на горизонте. Затем исчезла и она: окно затянула густая пелена тумана. Она клубилась, растекалась, а потом там и сям появились проблески. Я догадалась, что мы летим над рекой, и быстро сунула руку в карман. Пальцы нащупали знакомый металлический предмет, и оцепенение разом отпустило меня. Я вспомнила, зачем я здесь, подняла голову и решительно посмотрела на своих попутчиков. Арестованный все так же неподвижно сидел напротив меня. Один из конвоиров сразу после взлета пересел поближе к пилоту, а другой, в начале пути зорко поглядывавший на арестанта, вскоре отвернулся к окну, а потом и вовсе откровенно начал клевать носом. Действительно, к чему здесь особая бдительность? С летящего вертолета далеко не убежишь…
