— И что ты сделал с этими бумагами? — Сергей уже начинал терять интерес к этой теме.
— Отправил их в Москву. Пусть там над ними поколдуют ученые. Быть может, мои предположения окажутся верными…
— А ты футболом увлекаешься?
— Футболом?.. — Николай Иванович как-то глуповато улыбнулся. Так бывает с человеком, которого вдруг вывели из глубокой задумчивости. — Честно признаться, не очень… Даже совсем не увлекаюсь… А что?..
— Да так… — неопределенно ответил Сергей. — Жаль…
Таким нехитрым образом Андрей Первозванный был удачно забыт, и разговор плавно перетек в другое русло.
В десятом часу, когда Николай Иванович уже начал собираться, Витька улучил самую подходящую, на его взгляд, минутку, чтобы преподнести отцу подарок.
— Батяня, это тебе… — Он положил на стол маленькую коробочку. — От нас с Вадькой…
Вадим удивленно посмотрел на брата, но тот успел заговорщически подмигнуть ему — мол, так надо, все нормалек.
— Что это? Часы?.. Настоящие механические часы?.. — И туг взгляд Сергея сделался каким-то хмурым, озабоченным, совсем не радостным.
Витя больше всего боялся напрашивающегося в данной ситуации вопроса, именно потому он так долго откладывал торжественный момент. Мальчишка хотел дождаться, когда отец впадет в состояние расслабленности, когда он будет думать только о хорошем…
И сейчас Витькино сердечко заколотилось заячьим хвостом. Отец проникновенно посмотрел сыну в глаза, но нашел в себе силы промолчать.
— Вы как будто не рады? — Бобров заметил некое подобие растерянности, появившееся на лице именинника.
— Я рад… Очень рад… Просто не ожидал как-то…
Сергей скрепил на запястье кожаный ремешок, полюбовался блестящим циферблатом, после чего сгреб своими огромными ручищами сыновей в охапку и расцеловал их, приговаривая:
— Спасибо вам, золотые мои… Спасибо, бесценные мои…
В ту ночь Сергей Кротов так и не сомкнул глаз. Он сидел, сгорбившись, на кровати и, рассматривая со всех сторон красивые механические часики, тяжело вздыхал. Он старался отогнать от себя дурные мысли, но они все вползали и вползали скользкими червями в его голову.
Наутро, за завтраком, когда братцы уже допивали крепкий чай, молчавший до этого момента Сергей наконец, не выдержав душевных терзаний, спросил:
— Мальчики, откуда у вас столько денег?.. Целых тридцать семь рублей… Это же много… Очень много…
— Да ладно тебе, батя! — укоризненно посмотрел на него Витька. — Какая разница! Это же подарок! Я же тебя не спрашивал такие глупости, когда ты мне подарки делал.
— Я, между прочим, работаю и ежемесячно получаю аванс и зарплату, — медленно проговорил Кротов. — Отвечай: где вы взяли деньги? Ваденька, я обращаюсь к тебе.
— Я это… — Вадим незаметно для отца саданул брата локтем по ребрам, и Витька сразу же пришел на помощь.
— Накопили мы, понятно? — обиженно сказал он. — Ты же нам давал на мороженое, на леденцы…
— Сколько же вы копили? Год? Два? — Он положил руку Витьке на плечо. — Где ты гуляешь целыми днями? Молчи, Ваденька. Я знаю, ты постараешься любым способом прикрыть брата. Взаимовыручка — хорошая черта, но не сейчас.
— Нигде я не гуляю… — Виктор попытался стряхнуть отцовскую руку со своего плеча, но это у него не получилось.
— Мне иногда кажется, что от тебя пахнет спиртным. Или это только кажется?
— Батя, мы в школу опоздаем…
— Кто твои друзья? Назови мне каждого по имени.
— Это допрос?
— Я твой родной отец и должен знать, где ты пропадаешь с утра до вечера вместо того, чтобы делать уроки!
— Неблагодарный ты, батя… — Витя шмыгнул носом, и глаза его налились слезами. — Мы так старались… Мороженого не ели… А ты взял и все испортил…
— Хорошо, идите… — Отец тяжело поднялся со стула. — Позже поговорим…
Кротов-старший подозревал, что его сын связался с отъявленной городской шпаной, до него даже доходили какие-то неопределенные слухи, но он и представить, себе не мог, что наручные часы, купленные Витей за тридцать семь рублей, на самом деле являлись лишь последним звеном длинной цепочки, начало которой — ограбление продуктового магазина в ноябре прошлого года.
Тогда милиция установила, что налет на магазин совершили так называемые «гастролеры», неизвестные заезжие преступники… За пять последующих месяцев было зафиксировано несколько крупных краж с предприятий и около десятка разбойных нападений, одно из которых чуть не привело к смерти главного инженера химического комбината, но измордованная, обворованная до последней нитки жертва почему-то отказалась назвать своих мучителей. Главный инженер уверял следователей, что он ничего не помнит…
И опять же милиция не располагала уликами, которые могли бы вывести на след бандитов — те работали чисто, умело, не оставляя следов. На всякий случай проверили Романа Наливайко, но тот, как всегда, был чист, да и с места работы, что немаловажно, имел положительную характеристику…
Они собрались на старом месте, в трюме полузатонувшей барки. Их было шестеро. Женька — он же Жека. Боря — он же Боров. Костя — он же Лысый, названный так потому, что в детстве несколько раз болел лишаем: Сашка — он же Трусы (все лето ходил в одних и тех же голубых спортивных трусах) и Витя — он же Крот. У Романа Наливайко кличка отсутствовала. Никто из ребят не решался дать ему какое-нибудь смешное прозвище. Его боялись.
Под потолком раскачивалась дряхлая керосиновая лампа, заливавшая трюм мутно-желтым светом. Здесь было душно и воняло гнилью.
Роман расстелил на деревянном ящике из-под бутылок крупномасштабную карту местности и поманил к себе «соратников».
— Кто знает, что это такое? — спросил он.
— Карта, — осторожно предположил Жека.
— Правильно… А кто знает, что это за длинные черные полосы?
— Железная дорога, — тихо сказал Боров.
— Молодец, ставлю тебе пятерку. — Наливайко ткнул пальцем в большой красный квадрат, начерченный в правом верхнем углу карты. — А это наш Спасск. Измерим расстояние до железнодорожной магистрали — получается чуть больше двух километров, если двигаться по прямой. Иначе говоря, около тридцати минут пешего хода. Прибавим к этому еще километр по шпалам в сторону Налимска — итого сорок пять минут. Обратный путь будет в десять раз длиннее, пойдем в обход, через лес, там, где нас никто не будет ожидать.
— А что делать-то надо? — поинтересовался Лысый.
— Не спеши, — залепил ему крепкую затрещину Роман, — всему свое время. Двадцать четвертого мая через дистанцию «Налимск — Видное» будет проходить товарный состав из тридцати вагонов. Нас интересует последний вагон. Мы его должны во что бы то ни стало взять со всеми потрохами, понятно?
