Вынырнув, он обнаружил, что находится примерно в шести саженях от судна. Высокий борт «Уайт Свона», весь усеянный желтыми кружками иллюминаторов, стеной стоял над ним.
Ему удалось удержать трос. Он молился, чтобы другой конец его был крепко закреплен на палубе. Кричать о помощи было бесполезно — вахтенный стоял примерно на высоте пятиэтажного дома от поверхности воды, к тому же в ресторане довольно громко играл оркестр…
Никита потянул за трос, убедился, что он натянут, и, перебирая руками, постепенно подплыл к борту корабля. Теперь предстояло самое сложное — вскарабкаться на палубу.
По счастью, канат оказался толстым, дюймов десять в диаметре, и очень крепким. Он был свит из прочных пеньковых прядей, за которые было удобно хвататься. Никита уперся ногами в металлические заклепки, расположенные ровными рядами по всему борту, и довольно быстро пополз вверх.
Преодолев примерно две трети пути, Никита почувствовал, что трос в его руках как-то странно колеблется, словно кто-то пытается его перепилить. Никита пополз быстрее и едва-едва успел схватиться за поручень, как трос ослаб и змейкой выскользнул из его рук.
Вскарабкавшись на палубу, Никита заметил коротышку возле канатной бухты. Судя по всему, это был тот же человек из поезда. Он пятился к лестнице на нижнюю палубу.
— Стой! — крикнул Никита, бросаясь наперерез.
Человек метнулся в сторону и отбежал на край кормы. Никита достал из кармана револьвер, которым, впрочем, после того как он побывал в воде, скорее всего можно было только напугать. Направив дуло на противника, Никита двинулся на него. Тот замер на месте.
Никита крикнул по-английски, чтобы он не двигался с места, но тут сверкнула яркая вспышка, послышался сухой треск, и в ту же секунду Никита почувствовал сильный толчок в грудь.
Падая, он услышал звук донесшегося откуда-то сверху выстрела. Уже ударившись о палубу, Никита заметил, что темная фигура незнакомца тоже заваливается на бок.
Ощупав грудь, он обнаружил, что пуля прошла стороной, лишь царапнув его. Жизнь ему спасла бронзовая иконка Иоанна Воина.
Поднявшись, Никита подошел к незнакомцу, который ничком лежал на самом краю кормы. Из-под него вытекала тоненькая струйка крови.
По лестнице, ведущей с капитанского мостика, застучали каблуки. К Никите подбежал вахтенный в белом матросском костюме.
— Это я стрелял! — выпалил он. — Я видел, что он первый выпустил пулю в вас.
Он нагнулся над телом и пощупал пульс. Потом выразительно покачал головой.
— Вечно эти пассажиры четвертого класса что-нибудь выкинут…
Вскоре подошел капитан судна. Он приказал перевернуть тело на спину.
— Вы знаете этого человека, мистер?
Никита внимательно посмотрел на труп.
— Нет, я его не знаю.
Капитан пригласил Никиту к себе в каюту, где довольно долго объяснял, что история с убийством на борту такого солидного судна, как «Уайт Свон», ни в коем случае не должна быть предана огласке, иначе приличные пассажиры перестанут покупать билеты на него, и доходы пароходной компании существенно снизятся, не говоря уже о том, что пошатнется добрая репутация. Никита ничего не имел против, тем не менее капитан чуть ли не силком всучил ему кругленькую сумму в североамериканских долларах «в целях компенсации», как он выразился.
В ту же ночь труп был выброшен в океан. Капитан по своему опыту знал, что о путешествующем в одиночку пассажире четвертого класса вряд ли кто-нибудь вспомнит.
Никита соврал капитану «Уайт Свон». Он сразу узнал застреленного на палубе человека.
Это был Зяма Синявский.
Глава 31. На тропе войны
Виктор бежал со всех ног, не оглядываясь и не переводя дыхание, опасаясь, что на него уже устроили настоящую охоту. Колючие ветки хлестали по лицу, тяжелый рюкзак оттягивал плечи, но он все ускорял и ускорял шаг в надежде добраться до старой мельницы к рассвету. Темнота была его другом: как только поднимется солнце — он станет уязвим.
На то, что сделал Виктор несколько минут назад, не отважился бы и сам Терминатор. Данные ему на раздумье двадцать четыре часа он использовал для того, чтобы спланировать дерзкую, рискованную операцию и привести ее в исполнение.
Кротов усыпил вооруженного охранника эфиром, перемахнул через забор и сумел проникнуть в особняк Наливайко. Дом был пуст. Виктор поднялся по мраморной лестнице на второй этаж, вскрыл дверь кабинета и после непродолжительных поисков обнаружил за висевшей на стене живописной картиной дверцу стального сейфа. Видно, Роману и в голову не приходило, что в его логове возможно ограбление, и он не позаботился о более тщательной охране своих сбережений, даже сигнализацию не провел. Для Виктора, получившего на «зоне» не один урок от многоопытных медвежатников, этот сейф представлялся детской игрушкой он взломал его с помощью обыкновенного ломика-фомки и связки отмычек. Затем зажав в зубах миниатюрный фонарик, Виктор переместил содержимое сейфа в свой рюкзак — множество золотых цепочек и монет, украшенные бриллиантами серьги и кольца, объемистые пачки советских рублей и американских долларов. Вся операция заняла десять минут.
Это было не простое ограбление. Это была месть. Это был вызов. И Кротов прекрасно понимал, что Наливайко никогда ему этого не простит. Но он и не желал прощения, он вышел на тропу войны, намереваясь рано или поздно уничтожить врага — не физически, но морально. У Виктора было два выбора — смерть или победа. И первый шаг к победе был сделан: он доказал всем и самому себе, что «крестный отец» областной мафии вовсе не всесилен, с ним можно вести поединок.
Когда-то очень давно, рядом со Спасском, через густой лес протекала безымянная речушка, сливавшаяся вверх по течению с Савранкой. Теперь же речушка высохла, превратившись в длинную болотистую ленту,' а деревянная мельница, стоявшая на ней, со временем полностью разрушилась и сгнила.
Прыгая по кочкам, Виктор добрался до середины болота — той его части, где на поверхность выступала сухая земля, — разрыл ямку и положил в нее рюкзак с Драгоценностями. Местные обыватели считали это место «нечистым» и старались обходить его стороной, а значит, лучшего тайника нельзя было себе представить — безопасность вклада гарантирована.
Кротов разровнял землю подошвой ботинка и закурил. Он не сомневался в том, что усыпленный охранник уже очнулся и поднял тревогу. Оставалось только ждать, чем же ответит Роман. Наверняка, это будет нечестный, подлый ход.
Надо было теперь забежать огородами домой, чтобы потом выйти на работу как ни в чем не бывало.
Вот и зеленая крыша дома, вот и яма, которую до сих пор охраняла табличка «Памятник старины»…
Виктор дернул дверь и в темноте комнаты споткнулся обо что-то мягкое и неподвижное.
Хорошо, что не включил свет. Глаза привыкли к темноте, просыпалось уже сумеречное утро. На полу в луже крови лежал человек. Голова его была раскроена надвое. Тут же валялся топор.
