Андре подал сигнал, все отошли в укрытие и раздался взрыв. Грохотало минуты две — видно, был обвал породы. Потом все стихло.
— Ну что, можно спускаться.
Это действительно оказалась подземная пещера, и не какая-нибудь, а довольно большая. Когда спустились в нее, то оказалось, что тут под землей целые галереи и залы, которые тянутся во все стороны.
— Опускайте сюда свет! Побольше света, а то ни черта не видно! — командовал Андре, с интересом рассматривая стены пещеры. — Интересно быть первооткрывателем — правда, Рене? Как ты ощущаешь себя в месте, куда до тебя еще не ступала нога человека? Будет о чем написать в своей газетенке. Сможешь из этого бульварного листка перебраться в «Фигаро» или еще куда-нибудь.
Рене ничего не ответил.
Наконец спустили прожектора, и пещеру смогли осветить. Это было очень красивое зрелище. Рабочие попали в зал, из которого вели несколько коридоров. Правда, некоторые из них завалило взрывами, но большая часть остались свободными.
— Интересно, а отсюда есть выход наружу? — спросил Рене, с интересом рассматривая высокие сводчатые потолки. — То-то будет смеху, если вы зря столько времени копались.
— Сейчас проверим. Так, нужно разбиться на несколько групп. Каждая пойдет в своем направлении. Только будьте осторожны — возможен обвал.
Рене пошел вместе с начальником участка. Они продвигались по проходу очень медленно, очень осторожно. Коридор был такой низенький, что все время приходилось пригибаться и от этого болела шея.
Вдруг Рене, который шел впереди всех, остановился и сказал:
— Вынужден тебя разочаровать, Андре. Ты не первый человек, который шагает по этой пещере.
— Что ты имеешь в виду?
— А вот, посмотри. — Рене направил фонарь себе под ноги. — Как ты думаешь, что это такое?
В луче света тускло поблескивал человеческий череп.
— Откуда он тут взялся? — Андре наклонился и осторожно взял его в руки.
— Это не мой, точно могу сказать. — Рене почему-то испуганно огляделся по сторонам. Ясно только одно — мы выбрали правильное направление. Пошли дальше.
Дальше двигались еще осторожнее. Хоть череп и мог пролежать тут лет сто-двести, но все равно стало страшно. Казалось, что из-за угла сейчас появится какое-нибудь сказочное чудовище и придется долго отбиваться от него чем попало.
— Тут развилка. Куда дальше — направо или налево? — спросил Рене, остановившись.
— Может, лучше назад? Ну его к черту! Вернемся сюда, собрав побольше народу, а то мне что-то не по себе.
— Нет уж, — ухмыльнулся Рене. — Ты что, забыл, что я газетчик? Пошли направо.
Андре вздохнул, и они двинулись дальше.
Первое, что бросилось в глаза, было огромное золотое распятие, прислоненное к стене. И только потом заметили сундуки, которыми была уставлена вся ниша. Минут пять Рене с начальником участка не могли произнести ни слова.
— Андре откашлялся и прохрипел:
— Ты когда-нибудь в своей жизни видел подобное?
— Сколько раз, во сне. Это же клад. — Газетчик наконец решился и подошел к одному из сундуков.
— Будет теперь о чем написать в газете. Интересно, что тут?
— Не трогай, я боюсь. — Андре почему-то стало страшно.
— Чего ты испугался? Радоваться надо! — Рене вдруг дико рассмеялся, и его хохот эхом разнесся по пещере. — Да это же настоящая сенсация, такого и во сне не придумаешь! Хотелось бы знать, кто все это здесь оставил? Прямо пещера Али-Бабы. — Он с грохотом откидывал крышки сундуков, полных серебра.
— Тут же миллионов на пятьдесят, если не на все сто! Слушай, Андре, мы ведь с тобой разбогатели! О, теперь я с потрохами куплю свою газетенку и первым делом вышвырну на улицу главного редактора! Мы с тобой миллионеры, Андре!
— Это принадлежит Франции, — сухо сказал военный. — Тебе из этого не достанется ни франка.
— Что? — Рене опешил. — Но ведь мы нашли…
— Я повторяю — это имущество Франции. Отойди от сундуков.
В руках Андре вдруг блеснул пистолет.
— С ума сошел, — невольно отступил от сокровищ Рене. — Ты что, мог бы в меня выстрелить?
— Ни на секунду не задумался бы, — спокойно ответил Андре. — И еще вот что — никаких информаций в газеты.
— Что? — Рене даже не сразу понял. — Ты что, хочешь сказать, что я не могу писать об этом?
Дело в том, что, поскольку строительство было секретным, все статьи перед отправкой в Париж читал Андре, и только после его разрешения их могли печатать.
— Нет, не можешь. Я запрещаю. Это военный объект — полная конфиденциальность. Никакого серебра, никакой пещеры — ты меня понял? А то не только вылетишь отсюда к чертовой матери, но и потеряешь работу. Все, пошли назад.
Работу в шахте остановили на целую неделю. По ночам шла погрузка сундуков на французский миноносец, который курсировал неподалеку.
Андре в тот же вечер уплыл на соседний остров, где был аэродром, и оттуда улетел в Париж, дав строжайшее указание лишить Рене всяческой связи с внешним миром.
Это газетчик обнаружил на следующее утро, когда пошел на почту отправить телеграмму матери о том, что не сможет приехать на ее день рождения.
— Простите, но я не могу принять от вас телеграмму, — сухо сказал ему дежурный телеграфист.
— Почему?
— Начальник участка запретил принимать от вас какие-либо послания, пока он не вернется.
— Андре? Так это он вам запретил? — Рене даже перекосило от злости. — Но ведь это сугубо личная телеграмма, вы же сами видите.
— Простите, — развел телеграфист руками. — Ничем не могу помочь. Это не в моей компетенции.
— Ладно. Как знаете. — Рене неожиданно улыбнулся и пожал плечами. — Не можете, так не можете.
Этого он так оставлять не собирался. Как будто какой-то чертик внутри него выскочил из табакерки. Раз запрещают, значит, это и нужно делать во что бы то ни стало. Он не успокоится, пока не сделает. Такой уж у него был склад души. За эту черту характера его и держали в редакции, хотя именно за нее и ненавидели все, включая начальника.
На пляже по случаю отмены всех работ было полно народу. Работяги плескались в прибрежных волнах, резвились, как дети, и дрыхли на песке. Рене посмотрел на них из зарослей и углубился в лес. Долго бродил между деревьями, пока не нашел то, что искал.
— Вот как раз то, что надо, — тихо пробормотал он и огляделся по сторонам. Никого вокруг не было. Тогда Рене скинул с плеча сумку, достал из нее пакет сухого льда, который стянул в столовой. Положил лед на ногу и перевязал скотчем. Чтоб не было страшно, откупорил бутылку бренди и выпил несколько глотков.
— Ну теперь, кажется, можно. — Он постучал по ноге кулаком и даже ущипнул. Нога замерзла совсем, даже начало пощипывать. Рене встал и сунул ее в развилку между двумя деревцами, слегка оттянув одно в сторону. Ногу зажало, как в тисках.
