Во многих активно развивающихся компаниях наблюдается увеличение объемов капитала, сконцентрированного вокруг отдельного работника. Возрастает себестоимость различных льгот, компании все больше внимания уделяют атмосфере в коллективе и условиям труда (для внешнего мира работники — лицо фирмы) и все чаще сталкиваются с риском судебного преследования. У работников теперь больше возможностей навредить своему работодателю, чем раньше, поэтому компании зачастую предельно осторожны в выборе кандидатов. Разрушать гораздо легче, чем создавать, поэтому по мере роста репутации фирмы и ее зависимости от точных технологий для нее все более актуальным будет вопрос об ущербе, который способны нанести ей ее собственные сотрудники.
Каждый раз, как обсуждаются стратегии управления, можно слышать слова вроде «коллективная работа», «атмосфера в коллективе» и «приверженность делу». Все это здорово, но что, если заменить все эти замечательные, теплые словосочетания словом «недоступность»? Это были бы все те же стратегии управления, только представленные с другой точки зрения, а именно — с точки зрения тех, кого к работе в этих компаниях не допускают. Без недоступности нет хорошей рабочей атмосферы, без недоступности нет приверженности делу, нет без нее и корпоративной культуры. Если в стиле руководства у сегодняшних престижных работодателей сквозит столь много внимательности, дружелюбности, а иногда — и самой что ни на есть теплоты, то только потому, что их корпоративная культура одновременно крайне избирательна, пронизана снобизмом и элитарна. И дверь они держат закрытой.
Все больше и больше работодателей перенимают у Google организацию трудовых отношений — вы должны соответствовать определенной планке, или вам здесь не место, — а менее престижные рабочие места все больше напоминают работу лондонских уличных торговцев, описанных Мэйхью, пусть занимающие их работники и получают более высокую по сравнению с 1850 годом зарплату. Структурная безработица — это то неприятное состояние, в котором мы оказываемся, когда кому-то приходится менять один вид трудовой занятости на другой, потому что для работы в Google годится далеко не каждый.
Вы можете решить, что подобное отношение — соответствуйте определенной планке, или вам здесь не место — характерно лишь для Google и еще ряда элитарных фирм, однако в действительности данная практика проникает во все уголки рынка труда. Например, сегодня обычным требованием к кандидатам на должность начальника пожарной охраны стало наличие диплома магистратуры. Звучит подобное требование глупо, и может показаться, что тушение пожара и наличие диплома магистратуры мало связаны. Однако зачастую желательно, чтобы пожарный прошел подготовку по оказанию экстренной медицинской помощи, борьбе с терроризмом и науке тушения пожаров (например, в вопросах тушения промышленных пожаров), и существует потребность в том, чтобы пожарные, по мере их продвижения по служебной лестнице, умели выступать перед аудиторией, взаимодействовать с населением и составлять заявки на выделение денежных средств. Наличие диплома магистратуры еще не является гарантией наличия указанных качеств, однако теперь, после того как мы рассмотрели их подоплеку, новые требования уже не кажутся столь уж несуразными.
Сегодня многие профессии подразумевают наличие диплома о высшем образовании, хотя и не обязательно образования в рамках магистратуры. Среди таких профессий — зубные техники, операторы химического оборудования, специалисты, занимающиеся подготовкой медицинского оборудования, закупщики.
В настоящее время наблюдается так называемая поляризация рынка труда — концепция, более всего отождествляемая с работами Дэвида Отора, специалиста по экономике труда Массачусетского технологического института. Под поляризацией рынка труда подразумевается все усиливающееся разделение экономически активного населения на два лагеря: одни преуспевают на рынке труда, другие же не преуспевают вовсе. Оснований утверждать, что по состоянию на 2013 г. Америка потеряла свой средний класс, нет, и я призываю вас не употреблять в отношении среднего класса столь преувеличенных определений как «уничтожен», однако будущее выглядит вполне однозначно: прослойка населения со средним уровнем зарплаты уменьшается, и тенденция эта, судя по всему, сохранится. И говоря без обиняков — хотя я и знаю, что не могу этого доказать,— мне любопытно, сколько представителей среднего класса заняты в системе государственного управления или на защищенных определенными гарантиями должностях сферы обслуживания, где получаемая ими зарплата не соответствует выполняемым ими объемам работы.
Среди потерянных вследствие рецессии рабочих мест примерно 60% пришлось на рабочие места со средней заработной платой. Что же касается новых рабочих мест, созданных после рецессии, то 73% из них составляли рабочие места с низкой заработной платой (13,52 долларов в час или даже меньше). Однако эта общая тенденция, заключающаяся в более быстром росте низкооплачиваемых рабочих мест, просматривается и в статистике за период с 1999 по 2007 г., то есть мы не можем свалить все на финансовый кризис или отдельные проблемы сегодняшнего дня.
С момента окончания рецессии заработная плата среднестатистического представителя экономически активного населения продолжает падать. В период с июня 2009 г. (официальная дата окончания рецессии) по июнь 2011 г. средний доход домохозяйств с учетом инфляции снизился на 6,7%, что представляет собой более быстрое падение, чем во время самой рецессии (3,2%). В 2011 г. средний доход оказался на 8% ниже показателя 2007 г., тогда как в 1999 г. наблюдался его рост. Точность этих цифр может быть оспорена, однако они ценны уже тем, что демонстрируют пришедшие в движение долгосрочные структурные силы. Многие рабочие места потеряли свою прежнюю ценность, а заменены сопоставимым числом высокооплачиваемых мест не были.
Многие рабочие места создаются в таких компаниях, как General Electric и Caterpillar. Занимающие их сотрудники выполняют во многом ту же работу, что и те, кто занят на давно существующих рабочих местах, только зарабатывают они на 10-15 долларов в час меньше, а компании вынуждены мириться с проблемами внутри коллектива, которые возникают вследствие наличия подобной «вилки» заработной платы.
Статистические данные также указывают на то, что доля трудовых доходов в совокупном доходе снижается. В 1990 г. 63% совокупного дохода в США приходилось на заработную плату, а к середине 2011 г.— лишь 58%. Схожие тенденции наблюдаются и в других наиболее развитых странах — Германии, Франции и Японии. Данные тенденции берут свое начало примерно в 1980 г., однако следует учитывать, что показатель доли трудового дохода для отраслей, требующих высококвалифицированного труда, в англоязычных странах, наоборот, вырос — примерно на 5%.
На рисунке — тенденция, наблюдаемая в Соединенных Штатах. Этой диаграммой отлично иллюстрируется дилемма нашей современной экономики.
Конечно, в сфере оплаты труда происходит много изменений. Более долгосрочная тенденция указывает на сокращение рабочих мест, требующих средней квалификации — клерков, административных работников и продавцов. Растет же спрос на низкооплачиваемые рабочие места, требующие низкой квалификации, и на высокооплачиваемые рабочие места для высококвалифицированных работников, включая технических специалистов и менеджеров. Роста же заработной платы для рабочих мест, занимающих промежуточное положение между этими двумя категориями, не происходит.
