Но делать вид, что прошлого не существует — значит забыть его ужасный урок, представить себя жертвами обстоятельств, а не движущей силой собственного разрушения. Мы, орки, сами избрали путь — и шли по нему, едва не перейдя предел, за которым возврата нет. Память о прошлом поможет нам, однажды избравшим черный и стыдный путь, не ступить на него снова.
Поэтому я хочу слышать свидетельства тех, кто добровольно ступал по дороге, едва не приведшей к полному уничтожению орков. Я хочу понять, почему она показалась в то время дорогой правды, справедливости и спасения. Я хочу это постичь, чтобы узнать эту дорогу, если она снова ляжет под нашими ногами.
У людей есть мудрые, верные, поразительно точные слова об этом. Они гласят: «Не помнящие своей истории обречены пережить ее вновь». И еще: «Знай своего врага!»
Когда Ресталаан неохотно подошел к Велену, тот пребывал в глубокой медитации, сидя на центральной площади храма Карабор, и не на удобных скамьях, окаймлявших бассейн, а на холодном камне. Цветущие в роскошном саду кусты наполняли воздух мягким благоуханием, журчала вода, нежно шелестела под ветром листва — покой, мир и радость окружали Велена. Но его внимание было обращено внутрь.
Долгое время дренеи и наару верили друг другу. Создания света, столь редко воплощавшиеся в осязаемую форму, сперва заботились и защищали беглых эредаров, затем учили их, после стали просто друзьями. Путешествовали вместе, познали множество миров. ВСЯКИЙ раз наару, в особенности один из них, по имени К'ер, спасали дренеев, когда ман'ари отыскивали беглецов. Но Кил'джеден и чудовища, бывшие эредары, подбирались все ближе. Велен тяжко скорбел, покидая обжитые миры, ибо знал: любое оставшееся там существо изменится так же, как изменились эредары под властью Саргераса. Кил'джеден не упускал новых рекрутов для легиона, создаваемого в угоду своему владыке.
К'ер печалился вместе с вождем беглецов. Но спокойная логика указывала Велену: если не этот, так другой подобный мир подвергся бы точно такому же разрушению и за такое же время. Для Саргераса любые миры и расы ничем не отличались друг от друга — всех их он хотел ввергнуть в безумие огня и убийства. Смерть Велена от рук созданий, бывших когда-то лучшими друзьями, ничем бы не помогла невинным, а вот его жизнь, возможно, когда-нибудь и пригодится для их спасения.
— Но как же, как моя жизнь может быть важнее их жизней?! — вскричал Велен однажды, обуянный отчаянием.
— Поверь мне, — сказал тогда К'ер, — ты важен. Мы собираем силы медленно, но непрестанно. Есть другие наару, подобные мне. Мы ищем встречи с молодыми расами. Когда они подготовятся, мы объединим всех, верящих в доброе, светлое, гармоничное, в вечное равновесие вселенной, и тогда Саргерас неизбежно падет.
У Велена не было выбора. Следовало либо довериться другу и спасителю, либо отвернуться от тех, кто поверил ему самому, и превратиться в ман'ари. Велен избрал доверие.
Теперь, однако, он был весьма озадачен — орки принялись атаковать отдельные отряды охотников без всякой видимой причины. Никто из стражей, потрясенных и растерянных, не мог обнаружить ничего необычного, но три отряда были истреблены целиком. Ресталаан, расследовавший произошедшее, сказал, что охотники были не просто убиты — но тела их изувечены, изуродованы.
Поэтому Велен и явился в храм, выстроенный в первые годы пребывания дренеев на этой земле.
Окруженный четырьмя из семи рожденных в день бегства кристаллов Ата'мала, он мог слышать разумом слабый голос друга, но К'ер еще не знал ответа на мучившие Велена вопросы.
Если дела пойдут скверно и нависнет погибель — спастись бегством уже не удастся. К'ер умирал, запертый в том самом корабле, который спасал дренеев и низвергся на Дренор два столетия назад.
— О, великий пророк, — обратился Ресталаан, и голос его звучал устало и вяло. — Новая атака.
Велен медленно раскрыл старческие глаза, грустно посмотрел на друга.
— Я знаю, я почувствовал.
Ресталаан взъерошил волосы толстопалой пятерней.
— И что нам делать? Атаки все яростнее.
А осмотр ран показал: орки используют все лучшее оружие.
Велен вздохнул тяжело, покачал головой, и седые волосы его колыхнулись в такт движению.
— Я больше не слышу К'ера — по крайней мере, так, как слышал раньше. Боюсь, ему уже недолго осталось.
Ресталаан опустил голову, черты его исказились болью. К'ер пожертвовал собою ради них — все дреней понимали это. Хотя наару был странным и непонятным существом, за годы странствий он стал дорог каждому изгнаннику. А теперь К'ер оказался в ловушке, медленно умирая на протяжении двух столетий. Почему-то Белену казалось: для подобного существа двух столетий мало, если даже наару и смертны — в чем он сомневался.
Но тем не менее… хорошо. Велен встал решительно — мантия затрепетала от резкого движения.
— К'ер еще многим хочет поделиться со мною, но у меня не хватает умения его услышать. Я должен приблизиться. Возможно, вблизи я расслышу его лучше.
— Вы… вы имеете в виду приблизиться к кораблю?
— Я должен!
— О, великий пророк, я не усомнюсь в вашей мудрости, но…
— Но усомнился все равно. — Велен рассмеялся, его пронзительные голубые глаза лучились добротой, — Говори же, старый друг! Твои сомнения всегда ценны для меня.
— Орки считают корабль своей священной горой, — сообщил Ресталаан, вздохнув.
— Я знаю.
— Тогда к чему озлоблять их, пытаясь туда пробраться? Они воспримут ваш приход как попытку святотатства, в особенности сейчас. Вы дадите им повод продолжать нападения.
— Я долго и тяжело размышлял об этом. Возможно, настало время раскрыть, кто мы и что такое их священная гора. Они верят, что их предки живут там — очень может быть. Если время К'ер близится к концу, разве не стоит использовать его знания и силы, пока можем? Если кто-либо или что-либо и способно восстановить мир между нами и орками, так именно это существо, превосходящее любого из нас. Может, это единственная наша надежда. К'ер говорил про другие расы и племена, готовые присоединиться к борьбе за равновесие и гармонию против Саргераса и огромного нечестивого войска, созданного им.
Велен положил хрупкую бледную руку на плечо друга.
— Одна несомненная правда открылась мне в видениях: жизнь не сможет продолжаться по-прежнему. Орки и дреней не смогут жить бок о бок, почти не общаясь. К этому не вернешься. Сейчас либо война, либо мир, либо они наши союзники, либо враги. И я никогда не прощу себе, если не использую хотя бы малейшую возможность мира. Теперь ты понимаешь?
Ресталаан посмотрел в лицо пророку и кивнул.
— Да, да, я понимаю — но мне это не нравится. Хотя бы позвольте отправить с вами вооруженную охрану! Они же нападут прежде, чем выслушают!
