— Полагаешь, — спросил он, обращаясь к
стене, — захват Штатами мирового господства будет уже при этом гребаном
Мудонге? Ну и президента выбрали!
Из-за стены донесся сумрачный голос:
— Мрак, человечество всегда жаждало глобализации.
Сколько мы помним, человек стремился к объединению в государство с тем, чтобы
расширяться для мирового господства. Вся история заполнена яркими рассказами о
за рождении, расцвете и гибели империй. И хотя все они были несколько, скажем,
жестковаты…
Мрак хохотнул:
— Да ну? Это Аттила жестковат? Или Чингисхан?
— Ирония неуместна, — послышался голос, уже не
сколько раздраженный. — Да, Наполеон истребил больше народу, чем римские
императоры, но он, как и Чингисхан, к примеру, сейчас герой и великий
полководец, как дума ешь, почему? Про Аттилу снимают фильмы, где он — герой и
красавец, а Гитлер через полвека после своей гибели, вспомни, по результатам
широкого электронного голо сования вышел на первое место в опросе журнала на
тему! Конечно, демократия там только для виду, тут же результаты похерили, и
волевым решением определенных групп человеком тысячелетия официально
провозгласили Эйнштейна… помнишь?
— Слышал, — ответил Мрак, подумал, что со стеной
разговаривать как-то не то, нарисовал на обоях карикатурный образ Олега, в
балахоне, с длинным суковатым посохом в костлявой длани пророка, развевающимися
нечесаными волосами и безумными глазами. — И что же, люди такие бараны?
— Нет, — ответил карикатурный персонаж, —
просто каждый инстинктивно чувствует, что глобализация — благо. Потому и сами стремятся
создавать империи, и оправдывают тех, кто их создает. Пусть даже железом и
большой кровью — все равно оправдывают, обеляют, считают героями и
подвижниками. Даже если такая глобализация проводится с мировыми войнами, как
получилось у Гитлера. Сейчас американский президент прольет крови больше, чем
фюрер, надеюсь на это, но у него есть то, чего не было у прошлых правителей:
радио, телевидение, Интернет, обеспечивающие быструю и надежную связь между
центром и местной властью. Это дает ему шанс не только завоевать весь мир, но и
объединить, создать единое мировое правительство!
Мрак осушил с десяток банок пива, подумал, создал еще, но
пошло хуже, поэкспериментировал, пробуя менять ингредиенты, температуру,
возразил:
— Ни фига ему не дадут. Ни другие страны, ни свои же…
пингвинисты.
— Это кто?
— А те, кто требует, чтобы бросили все и кинулись в
Африку пингвинов защищать. Правозащитники, словом.
В стене появилось лицо Олега, выглядит как барельеф, никаких
зазоров или щелочек, полное слияние со стеной, затем проступила половина его
фигуры, вошел медленно и задумчиво, даже не обратив внимания, что прошел сквозь
бетонные плиты, в глазах отрешенное выражение, явно думает над чем-то еще, а
Мраку сказал отстраненно:
— Да, могут помешать. Потому и надо сейчас помочь
создать эту последнюю империю… что будет уже не империей, так как охватит всю
планету. Сам понимаешь, если отдельным группам это сильно прищемит хвосты, то
для человечества — огромное благо.
Мрак поспешно убрал со стены карикатуру, пока Олег не
оглянулся, взглянул на стакан с недопитым пивом, вздохнул, атомная решетка
послушно перестроилась, пиво, как и сам стакан, исчезло, оставив вместо себя
новую порцию кислорода с примесью инертных газов.
— Ладно, — буркнул он, — против прогресса
переть глупо. Особенно если его подпираешь ты, свинья. Но пиво ты мне испортил.
Он поднялся с дивана, сел у окна и вперил взгляд на улицу,
но ничего рассмотреть не успел, из кухни со счастливым визгом выметнулся
оранжевый комок, на пороге запнулся, упал, перекувыркнувшись через голову. Мрак
засмеялся, подхватил щенка на руки, преданнейшее существо, пока ело там из
мисочки, было разлучено с хозяином, а это ж какая долгая разлука. Это же какое
испытание для крохотного сердечка быть разлученным с могучими богами, ибо для
собаки все мы — боги, бессмертные боги.
— И я тебя люблю, — сказал он, уворачиваясь от
розового язычка.
Олег осматривался, тщательно контролируя себя после рабочего
состояния, когда в пикосекунду успевал просматривать массивы данных, отобранных
для него, а потом еще в наносекунду успеть скользнуть по гиперссылкам и
проверить-перепроверить некоторые подозрения, утвердиться в принятых решениях,
наметить следующие шаги.
Щенок явно намеревался свернуться у Мрака на руках и заснуть
в покое и безопасности, поручив себя богу в лице этого всемогущего двуногого.
Олег обвел взглядом комнату. Для щенка она полна удивительных вещей, но скоро
все станет привычным, для всего найдет свои объяснения, перестанет реагировать
на внезапно вспыхивающий свет, заговоривший ящик, где на экране начинают
мелькать световые пятна, привыкнет заходить в лифт, а потом оказываться на
улице, которую виде, с балкона ужасно далеко внизу.
Не объясняем ли мы многое, снова мелькнула мысль,
происходящее вокруг нас, так же просто, как объясняет щенок, который никогда не
поймет действия кофеварки, электрической плиты, водопровода и канализации?
— Ну ты чо? — донесся голос Мрака. — Ушел в
нирвану?
— Мыслю, — огрызнулся Олег.
— Верхним утолщением?
— А ты — нижним?
Мрак хмыкнул, в его руке снова граненый стакан, уже размером
с кувшин из хрусталя, куда ставят цветы, Олег отвернулся, но в мозгу все еще
пугливо трепещет застрявшая в паутине логики испуганная мысль, что насчет этого
нижнего мозга Мрак прав, сам не понимает, насколько прав. Таргитай — дурак, он
вообще не мыслил, он бездумно шел с ними двумя, разговаривал и пел, воспринимал
весь мир таким, какой он есть… и воспринял наконец, ощутил его, а значит —
ощутил и Творца.
Мрак громко чавкнул, словно не пил, а жрал, хохотнул своим
мыслям, сказал весело:
— А ты помнишь, тот мужик тогда говорил: придите ко
мне, дураки и все тупые, вы лучше поймете Господа, чем всякие умники, и при
этих словах он на тебя так зло посматривал…
Олег отмахнулся:
— Да мы еще раньше с ним поспорили, едва не до драки.
Он все твердил что-то вроде, только вместо России, которой еще не было, говорил
о Боге. Меня раздражало, что Бога называл своим батей, но теперь вижу, что так
и было…
— Что-о?
— Мы все его дети, — огрызнулся Олег. — Что
удивительно, что и тот чудак тоже им был… Умом Бога в самом деле не понять, мы
от него дальше, чем этот щенок от нас… Но чувствами, чувствами… гм… тоже не
понять, зато приблизиться можно. Вон щенок меня любит, я его за это на руки
беру.
— Даже за пазуху, — сказал Мрак намекающе.
— И за пазуху тоже, — согласился Олег, не поняв
аллегории. — А за то, что мои тапочки не грызет, чешу и глажу, не
наказываю. Позволяю заходить в другую комнату…
— …галактику.
