Мрак вышел на террасу, Олег уже сидел за столом и задумчиво
наблюдал за нежным розовым рассветом над морем.
— Не спал? — спросил Мрак.
— Спал, но немного.
— Опять что-то снилось?
— Да, но…
Мрак услышал странные интонации, насторожился, потребовал:
— Рассказывай!
— Я видел, что делает Тарх… Но это был не совсем сон. Я
в самом деле видел и чувствовал…
— И я чувствую, — ответил Мрак язвительно. —
Спит, как свинья!.. А играет все хуже.
— Нет, ты не понимаешь… Что он делает с космосом!
Смотри, я тебе покажу на пальцах, ты ж иначе не поймешь…
Он оглянулся, нет ли женщин, прямо в воздухе создал
изображение галактики, уменьшил, еще и еще, пока этих сверкающих
дисков-галактик не закружилось великое множество. Мрак восхитился, с какой
точностью Олег скопировал огромный участок пространства, ведь если покопаться,
то наверняка даже звезды на своих местах, а их сотни триллионов. Галактики
неслись веером, постепенно расходясь в стороны, но одна внезапно сошла с
незримого курса и пошла резко в сторону. Через минуту столкнулась с соседней,
некоторое время края все еще входили один в другой, не соприкасаясь, потом там
заблистало нещадным блеском…
— Вон та, — произнес Олег тихо, — наша…
— Которая?
— Слева.
— А где здесь лево?.. — А тебе есть разница?
— Да, верно, это у меня так руки дрожат, а мысли
скачут, как у умного. Это что же получается? Он сталкивает наши галактики,
чтобы взорвались? Зачем?
Олег ответил тихо:
— Не знаю. Первое, что приходит в голову, что кого-то
очень раздражает наша. Возможно, даже не Галактика, а… как бы это ни звучало
дико, а… мы. Земля. Люди. Цивилизация людей.
Мрак отшатнулся.
— Олег, у тебя не мания величия? Кто нас заметит даже в
нашей Галактике?.. Да в ней сто миллиардов звезд! Там могут быть тыщи намного
более развитых цивилизаций!
— Я же сказал, что это первое, что приходит в
голову, — ответил Олег, поморщился, — а ты сразу вцепился. Я не знаю,
зачем на самом деле. Может быть, нужно. Может быть, нам даже не повредит…
— Что-о?
— Что слышал.
Мрак сказал недовольно:
— Тогда только и делов, что вернуться к Тарху, дать по
шее и заставить повернуть галактики?.. Чтоб не столкнулись?
— Не получится.
— Почему?
— Тарх уже не тот Тарх, которого ты бил по шее.
Таргитай — это… даже не знаю, кто он, у меня нет таких слов и понятий. Это то
ли рефлекс Вселенной, то ли ее мышца, то ли ее реальность для нас… Во всяком
случае, он как-то связан со всеми процессами, что во Вселенной. Но нам важно
сейчас то, что он делает. Да, галактики столкнутся всего через пять тысяч лет.
В них погибнет все. Даже звезды, выгорев в чудовищном пожаре, не превратятся в
белые карлики, а рассыплются жестким излучением. На месте столкновения
образуется дыра, что затянется только через десять миллионов лет, что вообще-то
почти мгновенно. Но у нас впереди вовсе не пять тысяч лет, как ты сейчас
подумал! Уже совсем скоро процесс станет необратимым. Галактики окажутся
слишком близко друг к другу, а наша звездная система, на беду, как раз в самом
крайнем рукаве, ее сомнут первой… что, видимо, так и рассчитано. Мрак подумал,
спросил:
— И когда это начнется? Галактика — хрен с нею, меня
интересует опасное для Земли. Там же Тигги спит, ни о чем не догадывается!
— Через три тысячи лет, — ответил Олег тяжелым
голосом.
Мрак присвистнул:
— Да, Олег, у нас тяжелое наследие. Для нас три тысячи
лет — один день. Как и для Древнего Египта. Но сейчас все ускорилось! Уже через
сто лет, думаю, все разлетятся по планетам, по звездным системам. А через
двести лет заселят не только соседние галактики, но и Вселенную. А тебя пугает,
что через три тысячи! Да тогда любой ребенок сможет взять нашу Землю и
перенести в другую вселенную так, что травинка на Земле не шелохнется, вода в
стакане не дрогнет. А то и со всей Солнечной системой перенесет! Или с
Галактикой, ни один атом не сдвинет с места. Может быть, в самом деле, нужно
будет для дела столкнуть те галактики? Кто знает, какие звездные процессы нам
понадобятся?
Олег зябко передернул плечами.
— То-то и оно, — ответил он нервно. — Это
меня и пугает.
Мрак зевнул, посмотрел на небо, на Олега, с треском почесал
волосатую грудь.
— Здорово, — сказал он одобрительно. — Я уж
думал, чурбан чурбаном, пугаешься только тех, у кого кулаки больше, а ты, оказываецца,
пугаешься еще и абстракций!.. Молодец. Возьми пряник, и пойдем досыпать. До
восхода еще часа два, а наши женщины просыпаются, когда солнце чуть ли не в
зените. Нет, пряник нельзя, на ночь есть вредно.
Или ты меня заставляешь спать, словно дитятку в тихий час, а
сам по бабам? Без меня?
Олег посмотрел на него, вздохнул:
— Ты прав, давай попробуем заснуть. Чувствую, как на
Земле была последняя война… между людьми, так и у нас, возможно, последний сон.
Они разом повернули головы, хотя и так могли увидеть женщин,
одну привычно свернувшуюся в клубочек, вторую разметавшуюся, словно в бою. К
счастью, постель достаточно широка, чтобы лечь, не потревожив.
— Спокойной ночи, — сказал Мрак.
Он исчез, тут же возник в постели. Тигги, как-то ощутив его
присутствие, сладко чмокнула губами, не просыпаясь, подползла и забросила на
него ногу, обняла за шею и положила голову на грудь.
— Спокойной ночи, — ответил Олег.
Виктория не сдвинулась с места, когда он опустился на вторую
половину ложа. Спать, сказал себе Олег. Погрузиться в это странное состояние,
воссоединиться на бессознательном уровне то ли со всеми живущими на свете
людьми, то ли с Богом, то ли со всей Вселенной… или с другими галактическими
цивилизациями. Он тогда высказал дикую мысль, что человек, как и муравей, может
жить только в симбиозе с другими муравьями и существами, хотя об этом не
подозревает. Однако это лишь при свете яркого солнца она дикая, а вот сейчас,
когда тепло расплывается по телу, когда мысль становится вялой, хаотичной,
самостоятельной, уже так не кажется, всплывают и еще более причудливые…
Некоторое время он еще чувствовал постель, понимал, что
вокруг стены дома, а дом на твердой земле, но одновременно уже летел над
планетой, осматривал ее по-хозяйски, подобно Богу, а потом вокруг замелькали
звезды, измельчились, словно льдинки в теплой воде, он завис в полной тьме, и
тогда смутно ощутил некое присутствие огромного, необъятного, что невозможно
вообразить. Это что-то подобное тому, как чувствуешь себя в утробе, где еще нет
представлений ни о времени, ни о пространстве.
