— Здорово, — заметил Олег саркастически. —
Вот уж чего не ожидал!
— А чего? — ответил Мрак невозмутимо. — Если
не ходить по магазинам, не переодеваться… то почему и нет? Да ладно, это я от
безделья. Яфет уже близко… сейчас едет по Башиловской. Надеешься убедить стать
протектором?
— Хотелось бы.
— Вряд ли получится.
— Почему?
— Многим из Тайных, — пояснил Мрак, — совсем
не нравится то, куда мы ведем. И даже куда пришли.
Олег стиснул челюсти, по комнате метнулись плазменные
молнии.
— Будущего не понимают, — сказал он зло, — не
принимают и… боятся.
Мрак хмыкнул:
— Так это же понятно! Естественно, как сказал бы
Россоха. Все боятся. Не зря же все, как Тайные, так и простой народ, любят
Средневековье! Просто обожают.
— Я тоже люблю, — признался Олег. — Но такой
уж я урод, и будущее люблю. И хочу поскорее приблизить. Для Тайных, кстати,
вовсе не обязательно любить то, что делаешь. Тайные на то и властелины, чтобы
делать то, что надо, а не то, что хочется.
— Так и делали, — заметил Мрак. — Ты уж
давай, признавай, а то набросился! Еще покусаешь… Все века и тысячелетия
делали, упорно топали к будущему. Просто сейчас впереди такой скачок, что и у
меня мороз по желез ной шкуре. И шерсть кристалликами. Скачок на такую высоту,
что даже приблизительно не видим, во что выльется… и что получится. А Тайные
привыкли планировать тщательно, это их первейшая обязанность. Обязанность
предусматривать все ямки и ловушки на пути прогресса, ямы засыпать, ловушки
обезвредить. И то не успевали! А что будет сейчас? Они в панике, я их понимаю.
— Ты?
— Я. В чем-то я человек очень мирный, Олежек. Не то что
ты — тихий-тихий, а кровопускатель страшнее Джека Потрошителя.
Олег поморщился:
— Мне бы не хотелось столкновения. Мрак хохотнул:
— Ну да, сейчас это будет шесть муравьев, напавших на
человека. Так, мелких муравьев…
— Да, похоже.
— Тем более мы уже не человеки.
Он оглянулся на широкий телеэкран во всю стену, телефильм
прервали для экстренной сводки новостей, на экране появилось медленно
опускающееся здание Милоновского рынка, снизу вырываются клубы пыли, огромное
здание похоже на взлетающий космический корабль, но, увы, сразу видно — не
взлетает, а рушится. Так же взорвали в прошлом месяце рынок в Косине, тоже три
заряда под опоры, и шестиэтажное здание осело и разрушилось, как карточный
домик.
Взволнованная дикторша бойко затараторила о теракте, о
многочисленных жертвах, число которых уточняется, о заявлении начальника МВД с
обещанием найти и покарать строго по закону, камеры, не перегибая палку,
профессионально умело показывают раздавленные тела, размозженные головы с
вытекающими мозгами, уцелевших счастливчиков с залитыми кровью лицами, которых
уводят под руки. Сразу три камеры показали эффектные кадры, когда обезумевший
мужчина рвался в пыльное облако, что-то кричал, глаза отчаянные, а спасатели
быстро и умело огораживают место взрыва, прибывшая милиция оттесняет зевак и
добровольцев.
Олег смотрел угрюмо и молча. При всем всесилии нет
правильного решения, что и как делать. Нет, решение есть, даже не одно, но нет
именно одного, правильного, чтобы сразу понятно": вот оно, единственно
верное. Бомбы взрываются все чаще, в сутки по планете гремит около двухсот
взрывов, из них пять-семь в Израиле, остальные — в Америке и Европе. Двести —
немало, но хуже то, что с каждым месяцем их число растет. Правда, такие бомбы
очень простые по конструкции, взрывчатку изготавливают прямо на кухнях, а как и
что делать — качай из Сети, там все рецепты и все виды бомб. Из-за простоты и
примитивности они не разрушают целые кварталы, а две трети таких террористов
полиция успевает выловить еще до операции, но все равно находятся все новые и
новые шахиды.
Мрак прорычал яростно:
— Это все потому, что запретили войны! А в наших душах
живет страсть к разрушениям. Да что там живет, кипит, что бы там ни говорили
прекраснодушные мечтатели! Они, идиоты, говорят то, что хочется им самим
слушать, а правда, она такая шипастенькая…
Щенок проснулся, хотел тоже порычать, помогая хозяину, но
только пискнул, снова вздохнул тяжело и печально.
— Спи-спи, Барсик, — сказал Мрак ласково.
— Барсик, — буркнул Олег. — Ничего себе
Барсик. Он же толстый, как медведь коала!
— Вырастет, будет худеньким, — пообещал
Мрак. — Может быть.
— Страсть живет, — согласился Олег, — человек
разрушать любит, а сейчас эта подавляемая страсть вырывается из подполья… Но
что войны запретили — великое благо. Только вот отдушину для конвенциального
насилия оставили чересчур маленькую. Все-таки нужна возможность локальных войн.
Строго ограниченных, только для добровольцев, в отведенных местах…
Мрак указал на экран, где быстро мелькали сводки новостей.
— Смотри, эти идиоты снова потребовали запрета на те
баймы, где жестокость выше нормы!.. И не показывать фильмы, где взрывают дома.
Идиоты. Ну что за идиоты… Стараясь искоренить жестокость в баймах, фильмах,
книгах, выпускают на свободу наяву.
— Тебя бы в законодатели, — буркнул Олег. Мрак
приосанился, посмотрел на себя в зеркало.
— А что? Я бы им назаконодательствовал! Все бы по
струнке ходили! Строем. И сапоги бы у всех блестели.
Включился квадрат экрана на другой стене, а телекамера,
оснащенная, как громко названа улучшенная модель, выхватила участок дороги, там
машина сбрасывает скорость, подъезжает к бровке. Мощная машина
представительского класса, стекла тонированные, с антивзрывным устройством на
бампере. На стоянке датчики мгновенно проверили по всем параметрам, от поиска
взрывчатки до опасных вирусов, с тротуара поспешил крепкий парень в костюме
небрежного покроя, такие позволяют скрывать целые арсеналы, открыл дверцу.
Из машины неторопливо вышел очень высокий худощавый человек
аристократической внешности, немолодой, с белой как снег головой, одетый, даже
на взгляд Олега, несколько консервативно. Оставив машину, ступил на тротуар, не
глядя на окружение. Справа и слева четверо крепких мужчин зорко осматриваются,
у всех темные очки с непомерно толстыми дужками, можно представить, сколько
туда напихано, а также с толстыми стеклами-фильтрами. Аристократ торопливо направился
к подъезду, явно стремится не привлекать к себе внимания, но человека такого
роста и с таким сильным выразительным лицом не заметить трудно. Тем более
многочисленная охрана всегда привлекает внимание.
Человек подошел к двери, прямо взглянул в камеру. Не
дожидаясь сигнала, Мрак сказал весело:
— Яфет, заходи! Тебя ни с кем не спутаешь. А Олег,
продолжая разговор, сказал жестко:
— Потому, Мрак, и приходится с ними возиться, что сами
мы — человеки! И должны ими оставаться. Хотя бы потому, что все остальные на
планете — человеки. А то, если мы не человеки, то зачем они все нам?
