— Есть, есть у нас с Мраком задумка. Нам пора
возвращаться на работу… Но можем и вас захватить в качестве багажа.
— А что у вас за такая работа? Помимо испытаний? Или
это у вас основное занятие?
— Есть такой островок, — ответил Олег
туманно. — Там наша лаборатория. Чистое море, изумительный пляж, пальмы,
кораллы, попугаи… Можно сочетать приятное с полезным.
С балкона выскочила Тигги, восторженно взвизгнула:
— Как здорово! Собираетесь заманить нас, невинных и
беззащитных, и там, посреди океана, зверски изнасиловать? Как романтично!
Виктория, соглашайся скорей, пока не передумали!
Виктория взглянула на Олега испытующе.
— Вы всерьез?
— Абсолютно, — ответил он. — У нас в самом
деле есть на вас виды.
— Какие, если не секрет?
— Помимо зверского изнасилования, как мечтает ваша
подруга, вы могли бы принять участие в испытании некоторых технологических
новинок.
У Виктории вспыхнули глаза, но тут же погасли, помялась, в
голосе звучало явное сожаление:
— Увы, облом-с. Моя работа не позволяет… не позволяет
отлучаться. Тем более мне, я ведь не просто директор по проблемам агрессивности
толпы, но и…
Она умолкла, Олег тут же сказал:
— Догадываюсь. Вы стараетесь присутствовать там, где
проводят операции по снятию агрессивности, верно?
Она взглянула с удивлением и некоторой благодарностью.
— Вы избавили меня от необходимости соврать. Но как вы
поняли?
— Я же сказал, работаем в близких — областях. Судя по
вашим словам, одна из таких операций будет скоро?
— Да.
— Когда?
Она прямо взглянула ему в глаза.
— Я не имею права говорить о таких вещах. Он кивнул:
— Хорошо. Я сейчас загляну, как это уже проделал Мрак,
в ваше досье, посмотрю, над чем работали в последнее время, а там и…
Она вскрикнула:
— Нет! Вы не должны.
— Почему?
— Там, помимо подобных операций, есть и… другие,
которые засекречены еще строже. Я не знаю, откуда у вас доступ, но лучше без
особой надобности туда не заглядывать.
Он кивнул снова:
— Вы правы.
Она помялась, взглянула на Мрака, на притихшую Тигги,
произнесла едва слышно:
— Сегодня. Если точно… — Она посмотрела на стену, где
на самом деле никаких часов, но Олег и Мрак видели, что для нее там очки явно
показали большое табло, повторила медленно: — Где-то через два-три часа.
Кстати, мне уже пора выходить.
Мрак сказал громко, перехватывая инициативу у Олега:
— Ерунда, не волнуйтесь, доставим в мгновение ока. Нам
самим интересно посмотреть… Тигги, а ты?
— Как скажешь, — ответила она победно.
— Настоящая женщина, — похвалил он. — Хоть и
не блондинка.
— Как это не блондинка!
— Ты мое золотце, — сказал он, и она тут же
бросилась ему в объятия. — Барсика оставим пока у тебя, хорошо?
— Конечно! Моя кошечка о нем позаботится. Олег кивнул
Виктории в сторону балкона:
— Оттуда увидите машину темного цвета у самого
подъезда. Она ждет нас. Где ожидается акция?
Виктория, не поверив, вышла на балкон, перегнулась через перила.
На ее лице проступило напряжение. Коротко взглянула на Олега, снова на машину.
Он подосадовал, ведь могла же заметить, что несколько секунд назад там никакой
машины не было, хотя обычно женщины замечают только наряды встречных модниц да
как на них самих смотрят встречные мужчины.
— Хорошая машина, — произнесла наконец
Виктория. — Даже слишком. Правда, нам ехать в центр, а в этом случае
усиленный двигатель и возможность суперфорсажа ни к чему.
А Тигги широко распахнула глаза.
— Как она здесь оказалась? Я все машины соседей знаю.
Вы ее вызвали? Но когда… Это что, ночью, когда я спала?
— Это не важно, — ответил Олег. — Едем прямо
сейчас? А то Виктория начинает нервничать.
Глава 11
Датчики контроля все так же смолчали при виде Олега и Мрака,
как молчали и при входе в дом. Вообще-то нетрудно вовсе проходить невидимыми,
но фокус в том, что системами наблюдения пронизано абсолютно все, телекамеры
фиксируют каждый сантиметр, вот и сейчас, помимо системы домового наблюдения,
их наверняка снимают две камеры расположенного на той стороне улицы особняка
некоего общества по защите прав потребителей района, а то и телекамера вон того
дальнего отделения Сбербанка. Разрешение теперь такое, что с пяти километров
можно разглядеть плохо пришитую пуговицу на рубашке. А это значит, что если
пройти невидимым, то при сличении записей — а компьютеры отдельных корпорации
это делать обучены — сразу возникнет вопрос: почему такое случилось? И сразу же
вспыхнет красный сигнал, требующий перепроверки, сбора дополнительных сведений.
Машина у бровки тротуара блистает, как знающая себе цену
черная жемчужина, Тигги сошла по ступенькам подъезда первой, остановилась,
давая дорогу пьяному мужичку, того раскачивало, бросало вперед и назад, только
что не приседал и не подпрыгивал, размахивал руками, орал сиплым пропитым
голосом:
— Сволочи!.. Сволочи!… сволочи!.. Они даже собаку свою
пихают в комп, бессмертие ей и вечную жизнь тоже… даже ее омолодят, а что
мне?.. Почему я обречен? Почему мне умирать?
Он всхлипывал и размазывал грязным кулаком мутные слезы по
морщинистому лицу, на котором, как сказали бы в старину, запечатлены все пороки
и все болезни, вызванные ими. Грязная рубаха на плече порвана, помятые брюки на
коленях вздулись пузырями, туфли вымазаны какой-то дурно пахнущей дрянью.
— Я человек! — заорал он диким голосом. — Я
человек!.. Я имею право!..
Мрак тоже остановился, пока пройдет это самое, что есть
мерило всех вещей и звучит гордо, хмыкнул, кивнул Олегу.
— А ведь, с точки зрения гуманистов прошлого века, в
самом деле имеет.
— Позапрошлого, — уточнил Олег.
— Да? — удивился Мрак. — А что прошлый век?
— Сопел в тряпочку. Утверждать такую дурь уже не
решались, но и сказать то, что говорим сейчас, никто не смел. А то, мол,
фашистом обзовут, этого все страшились. А сейчас, когда сеттлеретика —
реальность, даже самые записные правозащитники не хотят, чтобы вот такие…
человеки переходили из прошлого в будущее и селились с ними бок о бок.
Мрак проводил взглядом человека, покосился на Викторию, ее
даже передернуло от гадливости.
— А когда-то длились жаркие дебаты, будет ли истреблено
человечество новым поколением, помнишь? Виктория, что скажете?
