Подумал про Олега, собрался в луч и, пронизав планету по
прямой, очутился в комнате, сперва невидимый, а когда убедился, что женщины все
еще обследуют громадный домище, на этот раз забрались в подвалы, воплотился в
прежнем облике и в том же кресле.
— Над чем морщим лоб? — поинтересовался он. Олег
отмахнулся:
— Пытаюсь представить себе существо более высокого
класса, чем млекопитающее.
Мрак удивился:
— Зачем? Даже умники представляют иные цивилизации то в
личинах разумных ящеров, то насекомых, а кто и вовсе в виде интеллигентной
плесени!
— Разве то умники, — буркнул Олег. — Сам
понимаешь, какие то умники. Но если предположить, что разум возник не в
млекопитающем, а ждал, когда млекопитающее перейдет в следующий класс?..
Мрак задумался, хохотнул несколько обескураженно:
— Знаешь, такое вообще вообразить невозможно. Потому и
воображают всяких там разумных динозавров или мудрых муравьев. Млекопитающему
следующий класс понять не легче, чем ящерице человека. Да что там ящерица, нас
не может понять даже такое близкое нам и живущее рядом такое же млекопитающее,
как кошка или собака!
— Вернее, — сказал Олег напряженно, — они
наши действия понимают и истолковывают по-своему, в меру своего понимания. Все
остальное — . Согласен?
— Согласен, — сказал Мрак уже настороженно, —
это к чему клонишь?
— Точно так же неисповедимы для нас и действия существа
более высокого порядка. Более высокого даже не по интеллекту, а просто по
ступени эволюции, по следующему классу. А мы истолковывали и все еще
истолковываем его поступки так, как, скажем, истолковывает верный и любящий пес
действия человека, что непонятно зачем просиживает перед ящиком, где иногда
мелькают световые пятна, который передвигается по их общей просторнейшей конуре
и что-то делает, говорит, совершает абсолютно непонятное… Но ведь и собака
как-то объясняет для себя его движения! Мы в отличие от пса наивно уверены,
что, так что самонадеянно беремся истолковывать действия Творца, но сами
понимаем, что истолковываем в меру своей песьей… словом, в свою меру. Мы с
тобой видели Край Мира, мы зрели богов и даже воевали с ними, иногда
пользовались магией и вещами, мгновенно переносились с одного конца света на
другой, в смысле — с одного конца небольшой территории на планете Земля на
другой, все это казалось и было чудом… но что было на самом деле? Мрак с
неудовольствием пожал плечами.
— Вряд ли узнаем. Да и зачем?.. Ты стал этим… как его,
медиевистом? Специалистом по мокрой подписи?
Олег кивнул:
— Да, надо смотреть вперед. Знаешь, пока ты фанфаронил
в море, да видел я, видел!.. я тут пораскинул мозгами… в самом прямом смысле,
охватив разом как все наши информарии, так и тот сундучок с золотыми пиастрами,
что мы утащили… ну, я утащил из сгоревшего муравейника безукоризненных
красавцев. Странные, поверишь ли, идеи начинают ломиться в голову… А над всеми
эта гениальная фраза:, а ведь написал ее человек еще когда! Если не ошибаюсь,
тогдашний канцлер? Умом, не все удается понять в этом мире, особенно — в
мироустройстве. И вообще я уперся в то, что отрицал, против чего боролся всю
жизнь, а она у меня весьма и весьма долгая, хотя в сравнении не только с жизнью
звезд, но даже с секвойями — короткая…
Говорил он убито, с поникшей головой, Мрак не верил глазам,
переспросил:
— Эт ты о чем, дорогой товарисч?
Олег тряхнул головой, посмотрел несколько виновато.
— Я?.. О чем?.. Прости, Мрак. Это я о другом вовсе.
Меня тоже выводит из себя это чувство долга, как ты его называешь. У меня,
правда, для этого состояния другой термин или определение, но не в названии
суть…
— А в чем?
— Что мы, — сказал Олег зло, — как два
академика, которых послали пасти и стеречь овец!.. Думаешь, меня не злит, что
работаем пастухами, вместо того чтобы с нашими возможностями… эх, молчу!.. Ты
заметил, что при нашем нынешнем мышлении, когда есть мгновенный доступ ко всей
информации в мире, само сознание становится быстрым, хаотичным, но это
хаотичность многоцветья, мысль в ней не теряется, напротив — быстрее отыскивает
кирпичики для собственной конструкции?
Мрак кивнул.
— Это не только у нас. У всех, кто подключен к
Интернету и пользуется им постоянно. Не так резко, как у нас, ессно, но общие
сверхконструкции размываются, я имею в виду жесткие рамки наций, кланов,
религий, зато создаются микронации байкеров, баймеров, любителей кошек… В
России, к примеру, именно Интернет угробил православие, в нем только немногие
старушки, не имеющие информации о других религиях, верах, вообще о другой
жизни.
Олег буркнул:
— Да, на карте мира сейчас только три цивилизации.
Исламская, Индийская и Европейская.
Мрак спросил скептически:
— А Китай?
— Китай, — ответил Олег хмуро, — это вообще
другое человечество. Сужу по их поведению. Эх, Мрак, всегда ты сбиваешь меня с
какой-нибудь самой-самой мысли! Что у тебя за способность такая: приходить в
самый важный момент и все рушить?
— Во мне твое спасение от сумасшествия, —
авторитетно заявил Мрак. Поинтересовался с живостью: — А о чем мыслил?
— Да пришла в голову идея… Нет, сперва долго
преследовало ощущение, что я существую не только сейчас, но и в будущем, причем
существую не пунктирно, а я как бы размазан по всем годам и столетиям,
тысячелетиям, везде я есть непрерывно, непрерывный, но в данный момент лазерный
лучик считывающего дисковода скользит именно вот тут, и потому я здесь, хотя
моя дорожка тянется дальше, дальше, а я на ней везде, более полный и цельный,
чем сейчас…
Мрак вздрогнул, обычно невозмутимый и сдержанный Олег со
злостью грохнул кулаком по столу. Посуда взлетела в воздух, Мрак поспешно
перестроил в ней атомные решетки, все исчезло.
— Ты даешь…
— Я знаю, — выкрикнул Олег, — знаю, знаю, что
существую там в будущем! Что там вот сейчас что-то делаю, думаю, чувствую, но
почему иду пунктирно вот только здесь, в этом времени, не могу перескочить, не
могу заглянуть? Что это, таково условие игры?
Мрак обогнул стол, похлопал по плечу.
— Теперь понятно, почему являюсь в такие вот твои
озарения? Я твоя трезвость, а ты сейчас — белая горячка. Пока ты снова не надел
вериги и не пошел по дорогам искать истину, автостопом, наверное, я тебе и
говорю: ты, дядя, не академик щас, а пастух, стадо у нас с тобой дурное,
драчливое, то и дело норовит то в реке утопиться, то в пропасть спрыгнуть, то
гадкой травы обожраться. И пока не выведем в чистые поля и не передадим в руки
других пастухов, настоящих, что пасти умеют хорошо и терпеливо, то никакие мы
пока не академики, академиками будем в своих краях, а здесь, в подшефном
захудалом колхозе… сам знаешь, кто мы есть.
Олег вздохнул, потер ладонями лицо. Взгляд его упал за окно,
на газон, Мрак видел, как зеленые глаза потемнели в недовольстве.
