— Спасибо, — сказала она торопливо. — Я
счастлива, что это не только возможно, но и… близко. И когда-нибудь и я…
— Это случится раньше, — заверил он, — чем
думаете. Я планирую немного повояжировать на яхте, хотите покататься?
Тигги и Мрак вроде бы беседовали на своем крае стола, Тигги
ухаживала за ним еще старательнее, самые лакомые кусочки запихивала прямо в
рот, а Мрак делал зверскую рожу и кусал за пальцы, но тут оба умолкли и
повернули к ним головы.
Виктория сказала еще поспешнее:
— Да, конечно же, да! Если только не буду помехой.
— Тогда собирайтесь, — сказал он. — Полчаса
вам хватит?
Она удивилась:
— На что?
— Ну, собрать все ваши баночки с кремами для загара, от
загара, при загаре, мазями, бальзамами, спреями…
Ее глаза засмеялись.
— Шутите? Нет лучше одежи, чем бронза мускулов и
свежесть кожи! Разве что купальник бы… но могу и без него.
Он сказал после паузы:
— В вашей комнате их целый набор. Пока вы спали, их
привезли с материка. Точно по вашим с Тигги размерам. Целый ворох.
Она покачала головой:
— Не заметила…
— Не там искали, — заверил он. — Проверьте
все шкафы.
Тигги взвизгнула:
— Ага, на яхте! У вас есть и яхта? Мрак гордо выпятил
грудь.
— Разве мы не плейбои?
Они исчезли, даже не стали убирать посуду, собаки помчались
за ними. Мрак откинулся на спинку кресла, заржал довольно:
— Неужели решил поплавать, как человек?
— Нет, мы с Викторией в самом деле помешаны на работе.
Просто хочу посмотреть ее в другой обстановке. Все-таки она… гм…
Мрак подсказал:
— Типичный зачеловек?
— Пока только трансчеловек, — поправил
Олег, — но, конечно, зачеловеком станет сразу же, как позволят
возможности. Это сперва будет дорого, потому мы с тобой и помогаем потихоньку,
а заодно смотрим, что в ней меняется. Вернее, меняется ли отношение к тем, кто
не удостоился чести… Ведь одни богатые бедных ненавидят и готовы истребить, а
другие готовы все состояние отдать. И еще тревожно, что она уже не принадлежит
никому. Ни народу, ни нации, ни клану, ни вере, ни идеологии.
На лице Мрака проступила озабоченность. В доиндустриальном
обществе над человеком довлели такие общие понятия, как род, племя, клан,
принадлежность к определенной вере, к какому-то народу, в индустриальную
прибавились еще и такие, как они тоже руководили, заставляли поступать вопреки
желаниям, ибо напоминали о Долге, о Необходимости, об Обязанности чему-то
следовать, чего-то придерживаться, что-то защищать всеми фибрами души, вплоть
до самопожертвования.
В постиндустриальном началось размывание этих критериев.
Нет, началось еще раньше, но сейчас это приняло массовый характер. Если раньше
человек с какими убеждениями, так сказать, рождался, с теми и умирал, то сейчас
в течение жизни он успевает побывать, образно говоря, и революционером и
монархистом, глобалистом и алармистом, сторонником спасения китов и адептом
истребления всякой живности на планете.
— Хорошо это или плохо, — проговорил он, —
Другой вопрос, но по зрелому размышлению, ты уж извини, по-моему, все-таки
хорошо. Человек успевает быстрее проходить линьки, проскакивает по ступенькам
на новый этаж, подолгу не задерживаясь на каждой, тем более — не
останавливаясь. К тому же человек отказывается от каких-то чешуек быстрее, чем
отказывался раньше, принимает новые установки, но и они не врастают намертво в
его плоть и кровь, все открыто для пересмотра в сторону лучшего, для изменений.
Согласен?
— Согласен, — ответил Олег кисло. Посмотрел на
него пристально. — Странно, что такое говоришь ты. Я больше предпочел бы
от тебя услышать о приверженности традициям.
— Предпочел бы или ожидал?
— И то и другое. Ожидал — понятно, а предпочел бы…
Мрак прервал:
— Потому что заготовлен хороший пинок? Извини, что разочаровал.
Мне-то твои страхи понятны, но другим объяснять будет потруднее… Если бы я
придерживался верности Отечеству, я должен за родную Неврию всем пасти рвать!
Или не было тогда Великой Неврии?
— Никакой не было, — информировал Олег,
морщась. — Вот видишь! Даже Неврии не было. А я тогда кто?..
Но хоть топор я носил? Носил!.. Так что же, и сейчас с
топором ходить?
Олег сдвинул плечами.
— Ты носил секиру, а не топор. И носил, кстати,
довольно долго. Не одно столетие. Да и я, насколько помню, так привык к
волчовке, что ходил в ней еще и во времена Киевской Руси и в битве при
Гастингсе.
— Ну и что? Тогда жизнь не менялась тысячи лет. Телеги
все те же, коровы такие же, подковы… Правда, раньше подков не было вовсе. Так
что же, в угоду традициям коней не ковать? Пусть копыта сбивают?.. Нет, мы не
только отказались от старых одежд, но и поняли, что отказываться надо, иначе
станем такими чучелами! Но нынешний народец все еще цепляется за традиции, ищет
в них защиту от свежего ветра перемен. Страшно, Олег, людям! А с такими
понятиями, как род, клан, нация, народ, вера в Бога… в своего, не какого-то там
католического, протестантского, кальвинистского или реформаторского, да еще
плюс... и человеку уже намного легче, для него обозначен узкий коридор, не надо
искать дорогу в бескрайнем поле, где дуют чужие ветры.
Олег вздохнул:
— То-то и беда, что человеку нужно куда-то и кому-то
принадлежать. Когда я был феодалом…
— Ты ж был королем! Он поморщился:
— Всякий раз одно название. На Руси самый захудалый
князь в те века имел войско в сто раз больше, земли тоже раз в сто, но все
равно — князь! А там король с одним-единственным замком и тремя деревушками…
Так вот, тогда крестьянам было достаточно принадлежать мне, а я обеспечивал им
защиту. От всего. Но чем больше человек становился свободен, тем больше он
инстинктивно искал точек опоры. Уже недостаточно только религии, надо было еще
принадлежать к особому клану или цеху, хотя бы башмачников, а потом там же
формировались гильдии, дворянства, политические партии… И вот сейчас все это
летит в тартарары! Человек — свободен!
Мрак кивнул, потянулся, зевнул, с удовольствием хрустнув
суставами.
— Как ни страшно, но от этой блип-культуры не
откажутся. Сейчас кто ни возьмет в руки пульт управления телевизором, тут же
начинает давить на все кнопки по очереди. Дойдет до конца, снова начинает по
новой. Или смотрит до рекламы, а потом пошел-пошел-пошел… Заметил, даже Тигги,
на что уж овечка, и то скачет по каналам, как белка? Потому даже по нашим
жвачникам стараются все новости всобачить в одну-две строчки, чтобы успели
прочесть, увидеть, услышать. В Интернете тоже не больше абзаца, а кто вдруг
восхочет прочесть подробнее, ну вдруг да найдутся такие чудаки, то кликни, там
есть и поразжеваннее для тугодумов. Вообще все новости теперь стараются вбить
прямо в заголовок! Умному, мол, достаточно. Не указывается, с какой классовой
позиции понимать освещаемый факт.
