— Мрак, — сказал Олег с досадой, — сам же
знаешь, что чувства есть и у зверья. А ум — только у человека. Значит, ум выше.
— Но чувства древнее, — возразил Мрак. — Ты
прошел эту длинную дорогу благодаря уму, я — чувствам, а Таргитай… Кстати, что
скажешь о Таргитае? Ведь мы его считали совсем дураком, а он пошел еще дальше.
Олег помолчал, лицо становилось все несчастнее, а плечи
опускались.
— Да, теперь видим, — ответил он нехотя, —
что Таргитай в самом деле пошел дальше, а не просто… пошел. И пошел как раз
благодаря тому, что…
Он не договорил, глаза на миг расширились, потом болезненная
гримаса пробежала по лицу, Мрак с сочувствием понял, что мысль только блеснула,
дразня, алмазной спинкой и тут же исчезла. Проще тигра голыми руками за хвост,
сказал он себе, чем ускользнувшую мысль. Порой даже безопаснее… Правда, если
поймаешь редкую по красоте мысль, то ее шкура куда ценнее тигриной. А есть еще
мысли яркие, есть емкие, ценные, прозорливые, скудные, нахальные, отважные,
глупые, щедрые, сочные, аморфные, зовущие, тормозящие… но в этом заповеднике
лучший ловец — Олег.
— Таргитай задним умом крепок, — сказал он. —
У него вообще ни одной мысли не было. Но душа огромная, все впитывала. Он все
готов был принять и понять… но не умом, понятно. А если и умом, то тем, что в
заднице. Понимаешь, Олег, вдруг ты не знаешь, но сперва был только спинной
мозг, представляешь? Потом его стало не хватать, на кончике возникло утолщение.
Даже не на кончике, а на обоих кончиках. Так пошло легче, можно было думать
сразу тремя мозгами: спинным и двумя утолщениями, а затем то ли от взрыва
сверхновой, то ли от удара метеорита пошли нарушения… Какие? У одних зверей
начало развиваться утолщение на одном конце, у других — на другом. Когда звери
начали ходить на двух лапах, я говорю о динозаврах, то стали говорить о верхнем
и нижнем мозге, а когда снова опустились на четвереньки, то о переднем и
жопном… в смысле, заднем. И сейчас говорят с одобрением, что такой-то президент
задним умом крепок.
Олег слушал с отвращением, Мрак привычно ерничает, старается
развеселить. Слишком часто, по его мнению, Олег в последнее время впадает в
отчаяние или ходит мрачный, как грозовая туча. Но на самом деле все не так, он
из него почти не выходит.
— Да иди ты, — сказал он наконец, — Мрак,
когда ты умничаешь, тебя прибить хочется.
— И что, слабо?
— Да пришлось бы распылить весь этот сектор
пространства, — буркнул Олег, — а я не уверен, что сумею воссоздать
его в точности… но чтоб тебя там не было.
— А со мной? — спросил Мрак с интересом. Олег
подумал, сдвинул плечами.
— Ну, если точную копию, то, вероятно, смогу.
Мрак застыл, холодок коснулся сердца, внезапно пришел страх,
оба чересчур близко приблизились к ужасному всемогуществу.
— За сколько лет?
— Дней за семь, — ответил Олег. Оглянулся на
издавшего странный звук Мрака, — а то и за сутки… Ты чего? А-а-а, ты вот о
чем… Он же создавал не Землю, как у нас понимают по своей простоте, а
Вселенную, мы просто называем весь этот мир Землей, так понятнее.
Мрак зябко передернул плечами. Улыбка получилась вымученной,
кривой, губа дернулась, приподнялась, показывая белый волчий клык.
— Может, не зря? Он это и имел ввиду? Что Вселенная —
это вся наша Земля? Вернее, Вселенная — наша земля?
Он повел бровью в сторону якорной цепи, та исчезла, яхта
закачалась на волнах. Слышно было, как тихо-тихо заработал двигатель, яхта
пошла наперерез волнам в открытое море.
Олег задумался, на лбу собрались складки, от тела пошел жар,
тут же рассеялся, Мрак на всякий случай промерил друга, но у волхва контроль на
высшем уровне: обычный примат без отклонений, разве что сенсоры бдят, засекут
любую опасность и в любой области, но тут уж ничего не поделаешь, трус — он и в
другой галактике — трус, хоть и называет себя осторожным, предусмотрительным.
— Все может быть, — проговорил Олег трудно, —
и даже может быть такое… что основы плана, самый что ни есть каркас заложен в
нас.
— В тебе и мне?
— Нет, во всем живом. И в неживом тоже. Для Него,
думаю, особой разницы нет между человеком и камнем: то и другое — сложное
произведение…
— Ну, Олег, эт ты загнул!
— Загнул, — признался Олег. — Но я ведь
только рассуждаю вслух. Конечно, он видит разницы больше, чем мы сами, у него
больше…
Он запнулся, пошевелил пальцами, не зная, как выразить свои
ощущения, а Мрак предостерегающе кашлянул, оглянулся.
Тигги вышла, зевая и сладко потягиваясь, как шаловливый
котенок, ахнула, замерла. Вчера море было прозрачным, невесомым, чуть плотнее
воздуха, просматривалось до самого дна, а сейчас это густое подсолнечное масло,
золотое, непрозрачное, и вообще кажется, что по нему можно пробежаться босиком,
только слегка прогнется под ступнями.
Из-за горизонта приподнялся краешек солнца, по золотой
поверхности пробежали длинные языки алого огня, жутковатые, непонятные и оттого
еще более страшные, загадочные. Море вспыхнуло, загорелось таким пламенем, что
она прищурилась, а потом и вовсе прикрыла глаза рукой, продолжая, однако,
смотреть в щелочку между пальцев.
— Господи, — прошептала она, — до чего же
красиво!.. Спасибо тебе, милый Мрак.
Она бросилась ему на шею и с благодарностью расцеловала. От
нее пахло свежестью ребенка, губы мягкие, теплые, еще сохранившие очарование
ничем не омраченного сна. Мрак погладил ее по голове, по спине, шлепнул по
заднице.
— Ты мне зубы не заговаривай, — сказал он
строго. — Двое здоровых мужчин проснулись от нестерпимых мук голода. Ты
собираешься нас кормить?
Тигги всполошилась:
— Да, конечно, да… Но где здесь еда? Я так и не
заметила.
— Вон в той каюте, — указал Мрак.
— Да? Я перед сном туда заглядывала… там пусто.
— Ночью привезли, — заверил Мрак. — Так что
не увиливай.
Тигги пискнула и убежала, а спустя пару минут наверх
поднялась Виктория: свеженькая, с гладко зачесанными волосами, отчего строгое
лицо выглядит еще строже, устремленнее, скулы заострились, а серые глаза
смотрят с настороженностью и вопросом.
— Доброе утро, — сказала она. — Что-то вы
очень уж ранние пташки.
В ее реплике был невысказанный вопрос, Мрак ухмыльнулся,
Олег кивнул, но ответил лишь дежурно:
— Утро доброе, как спалось?
— Прекрасно, спасибо. Тигги едва не сбила меня с ног,
что-то случилось?
— Она умирает от голода, — объяснил Мрак. —
Решила не мучить себя диетами. А как вы насчет диет?
— Я себя диетами не мучаю, — отпарировала
Виктория. — Я ими наслаждаюсь.
Удивительные зеленые глаза Олега, этого странного человека,
следят за нею внимательно, с неким странным напряжением. Она дважды хотела
спросить, что случилось, не сделала ли какой-то серьезной ошибки, но, с другой
стороны, он — босс, лучше ее знает, что она сейчас должна чувствовать и чему
радоваться.
