Олег отмахнулся, заходил взад-вперед по палубе. Шутит Мрак
или говорит серьезно, но разговоры с ним, как ни странно, нередко настраивают
на нужный лад, выводят на верную дорожку. Мрак называет это, то есть спросить
совета у дурня и поступить наоборот, но на самом деле все, конечно же, намного
сложнее. Как присутствие собаки способно излечить человека от сотни
заболеваний, так и разговоры с Мраком, один даже взгляд на его морду с
насмешливыми глазами способен бывает остановить бег по кривой дорожке,
заставить остановиться, осмотреться, перейти на менее заметную, но правильную
тропку.
Женщины поднялись на палубу уже переодетые, Тигги ахнула,
увидев стол накрытым от и до, а рядом со столом в ведерках со льдом бутылки
шампанского.
— Когда вы успеваете?
— А мы как два электрических веника, — похвастал
Мрак. — Стараемся освободить наших прекрасных дам-с от изнуряющего
домашнего труда.
— Но зачем же самим изнуряться? — упрекнула Тигги.
Мрак задумался.
— Вообще-то да… ты права…
Он взял бутылку шампанского и замахнулся, намереваясь
бросить за борт. Тигги с визгом повисла на руке.
— Не смей! Ты хоть видел этикетку?
— Нет, — ответил Мрак озадаченно. — А что?
Криво наклеена?
— Варвар, такого шампанского всего десяток бутылок во
всем мире!
Мрак приосанился, но взгляд оставался озабоченным.
— Не скисло?
Виктория тем временем уже с новыми силами вцепилась, как клещ,
в Олега, требуя рассказать, как по дну моря без всяких аквалангов, а рассказать
должен, раз уж показал, зачем дразнить, это же он выдал государственную тайну,
так что теперь обязан и ее приобщить, не собирается же убивать вот прямо
сейчас, а если собирается, то зачем нужен такой длинный путь, можно бы и сразу
тюк по макушке и за борт…
Олег сказал тоскливо:
— Виктория., я сам думал вот так же, как и ты. Нет, не
про тюк по макушке, а о прогрессе. Но знакомство с тобой заставило усомниться,
так ли уж я железобетонно прав. Я ведь такой же помешанный на прогрессе, на
технологическом прогрессе…
Она вскрикнула счастливо и негодующе одновременно:
— Так это же здорово!
Он вскинул ладонь, останавливая.
— Ты видишь, мы с Мраком стараемся всегда говорить… как
в дотехнологических веках. Вербально. Как говорили охотники на мамонтов. Хотя
могли бы… гм… не только радиоволнами, но это так, к слову. Виктория, человек в
самом деле — венец творения! Это не просто красивый, да к тому же устаревший
слоган. Вселенная взаправду ничего. не создала выше и сложнее. И все чипы,
которые вводим в организм, несмотря на все кажущееся усиление наших
возможностей… прости, не кажущееся, они в самом деле усиливают, но все же наш
организм в целом — это высшее из высших достижений, что сумела создать
Вселенная. Любая амеба сложнее, ты знаешь, чем наша Галактика, а человек
неизмеримо сложнее амебы как биологически, так и организационно. Дело не в
количестве нейронов — у компов их уже больше, да и работают компьютеры в
миллиарды раз быстрее, но пока что рано переходить вот так безоглядно на чипы,
протезы. Человек как система пока что не имеет ни равных, ни чего-то выше…
Она морщилась, кривилась, закусывала губки, откидывалась
назад в полном неприятии, но он говорил и говорил, без жара, но с убежденностью,
в голосе боль, наконец она стала вслушиваться, сперва с великой неохотой, потом
уже с некоторым вниманием.
— Ладно, — проговорила она, все еще
противясь, — я готова допустить, что ты в чем-то можешь быть слегка и
чуточку прав, но почему ты ходил по дну моря без всяких штучек? Это что?
— Но я вылез на берег человеком, — возразил
он. — Потому что, Виктория, компьютер может принимать решения в миллиарды
раз быстрее человека, но мыслить он может только вот в таком слабом растворе из
биологических компонентов!
Он сказал с таким жаром, что даже не сообразил сразу, чего
же это она вдруг замерла, застыла даже, глаза впились в него с интенсивностью
мощного лазера.
— Олег, — произнесла она с расстановкой, — ты
говоришь об этом слишком… уверенно.
Он сказал с горькой злостью:
— Да, потому что это самый сложный вопрос! Куда
сложнее, чем перестройка человека в суперкомпьютер или во что-то иное…
— Во что-то иное, — повторила она. — Знаешь,
меня что-то уж очень заинтересовали эти твои слова. Ты проговорился, сам того
не замечая. Я понимаю теперь, что твои способности прогулкой по морскому дну
без скафандра не ограничиваются. Что ты еще можешь?
Он устало отмахнулся.
— Виктория, ты полна щенячьего визга, как Барсик, у
тебя теперь качели, на которых можно взлететь так высоко. Но никакие качели не
помогают решать задачи, даже самые простые. Ладно, отдыхай, мне надо
переговорить с Мраком.
Уже не таясь, он отступил на шаг и мгновенно исчез. Виктория
тут же сорвалась с места, ощупала пустоту, сделала мгновенный анализ воздуха,
что почему-то совершено не изменился, даже озоном не запахло, как почему-то
ожидала. Сердце стучало часто и взахлеб. На миг накатил озноб, словно оказалась
на краю бездны, но тут же охватило жаром ликования, как на пороге
замечательнейшего открытия.
Яхта неслась по волнам стремительно, иногда Виктории
чудилось, что вообще не прикасается к воде. Почему-то исчез свирепый встречный
ветер, словно перед яхтой двигается незримый экран, раздвигающий плотные слои
воздушного океана. Остров показался зеленой точкой в безбрежном море, а уже
через несколько минут яхта, замедляя ход, подошла к причалу.
На этот раз, как заметила Виктория, мужчины не стали делать
вид, что руководят кораблем, тот сам пришвартовался, заглушил двигатели,
перебросил на причал мостик, именуемый почему-то трапом.
Тигги воскликнула восторженно:
— Вот мы и вернулись! А поездка была просто
замечательная! Я так загорела, так загорела… Мрак, ну посмотри, противный!
— Загорела, — согласился Мрак, — прямо
коричневая с головы до ног. Хорошо, люблю гнедых.
Навстречу снова неслись обе громадные собаки. Тигги
прижалась к Мраку, чтобы не сбили с ног, а Виктория, напротив, присела, и
Бандитка сама затормозила, удивленная. Виктория обхватила ее за лохматую голову
и чмокнула в нос.
Тигги, кое-как отбившись от Красотки, схватила Викторию за
руку, они вбежали в дом, тут же скрылись, им-де нужно снова переодеться. Что за
причуды переодеваться три раза на день, женщины не меняются, в то время как
нормальным мужчинам достаточно менять рубашку раз в неделю, а обувь — раз в три
года. Когда та разваливается.
Мрак вошел на первый этаж и сразу же с облегченным вздохом
повалился в кресло. На столе тут же возникли бутылки с прохладительными
напитками, а также пиво, джин с тоником, кое-какая еда, ваза с солеными
орешками. Олег садиться не стал, прислонился спиной к ограждению, лицо
оставалось таким же напряженным, как и на яхте.
