На углу у киоска с хот-догами встретил Юджина Олдина, такого
же толстяка. Но только почти, Юджин чуть пониже, потому и вес у него чуть
поменьше, хотя вширь таков же, если не шире.
Они обменялись рукопожатием, Юджин прожевал огромный кусок,
сказал оживленно:
— Не слышал новости из окружного суда?
— Нет, а что там? — спросил Людстен, а продавцу
сказал: — Джонни, заверни мне четыре!
Тот удивился:
— Четыре? Ты же всегда брал пять!
— Худеть надо, — объяснил Людстен. Он принял
огромный бумажный пакет, почти мешок, у Джонни хот-доги размером со шляпу, один
тут же достал и сунул в зубы.
Юджин, продолжая жевать, объяснил невнятным голосом:
— Суд приговорил… к крупному штрафу!
Людстен поинтересовался с набитым ртом:
— Ну и что? Лучше скажи, кто выиграл вчера в бейсбол, я
так и не смог посмотреть…
Юджин прожевал, второй хот-дог задержал в руке, сказал
ликующе:
— Не понял? Штраф в нашу пользу!.. Оштрафовали, что
слишком много калорий в их бигмаках! Сейчас, мол, не голодное время, когда всех
надо накормить! Сейчас такое время, чтобы человек съел, но вроде бы не ел…
Понимаешь?
Людстен покачал головой:
— Нет. Это же все равно что есть опилки. Я люблю есть
жирное! И люблю есть много. И чтобы горячий жир стекал по пальцам…
Он вытащил второй хот-дог, облизнулся в предвкушении. Юджин
тоже невольно сглотнул слюну, но тут же вскрикнул:
— Мы должны подать заявку на возмещение ущерба!..
Понял? Нам выплатят компенсацию.
— Да? — переспросил Людстен. — А сколько?
— Сколько скажет суд, но фирму присудили к штрафу в два
миллиарда долларов. Представитель протестовал, но судья заявил, что здоровье
нации дороже. Здорово, да?
— Здорово, — протянул Людстен озадаченно — Тогда в
самом деле надо поспешить с заявлением о возмещении… Как будут возмещать,
думаешь, по весу?
— Наверное. Только не спеши, все равно фирма подала
апелляцию, а там новый суд. Разбирательство, пока не дойдет до Федерального.
Но, говорят, что на этот раз не отвертеться.
— Хорошо бы, — сказал Людстен уже мечтательно. И
жалко, у них такие великолепные толстые бигмаки и чизбургеры, но, с другой
стороны, два миллиарда разделить на всех толстяков, что подадут заявления… гм…
пусть даже фирма сумеет скостить половину, но и миллиарда будет немало, хоть
толстяков тоже наберется не-хило. Но если не все подадут жалобы, не у всех
наберется триста килограмм, а в этом случае за каждый килограмм, скажем, выше
двухсот кило надо набавлять по двойной ставке…
Хорошо бы огрести сумму, подумал он, чтобы купить домик, как
у этих белых свиней, семейства Роджерсов, что приторно так улыбаются при
встрече и желают здоровья такими сладкими голосами, что хочется плюнуть в их
постные рожи. Всех бы их пустил под нож. Они улыбаются, а сами ненавидят нас,
черных, потому что мы лучше их, мы умнее, мы живучее, а они больные и
вымирающие, потому, только шипят нам в спины.
С двумя оставшимися в пакете хот-догами вернулся к своему
трейлеру, в это время сзади послышались шаги. Оглянулся, подходит улыбающаяся
пара, Людстен сразу уловил, что и парень, и девушка не местные, а если и
родились здесь, то все равно принадлежат к общине либо арабов, либо индийцев,
что-то восточное. Людстен нахмурился, с кланами восточных соседей отношения
сложные: с одной стороны, их тоже притесняют эти белые свиньи, с другой —
все-таки конкуренты, тоже доят белых тварей, те начинают постанывать, но их
дурацкие законы устроены так, что отказать не могут.
— Эй, дружище, — сказал парень дружелюбно, —
у нас к тебе дело.
Людстен спросил настороженно:
— Какое?
Парень огляделся по сторонам.
— Давай сядем к тебе в кабину. Я расскажу. Людстен
заколебался, но девушка улыбнулась ему дивными миндалевидными глазами, кивнула
успокаивающе:
— Все законно. И выгодно.
— Если законно, — буркнул Людстен, — то не
выгодно. Но, предупреждаю, наркоту не перевожу…
— Этого и не понадобится, — сказал парень, —
но двадцать пять кусков за один рейс… как?
— Куда ехать? — спросил Людстен сразу охрипшим
голосом.
Парень молча кивнул на кабину, Людстен с трудом поднялся
наверх, для этого у него особые ступеньки, каждая выше следующей всего на два
пальца, стандартные ему с его весом не одолеть, с облегчением плюхнулся на
сиденье, подвинулся, парень поднялся следом, сел рядом.
— Куда ехать? — повторил Людстен. — И что за
груз?
— В ад, — ответил парень весело. — Тащить
свою задницу…
Выстрел прозвучал почти неслышно. Людстен вздрогнул, пуля
ударила в печень, разорвала ткань, страшная дикая боль пронзила тело, он умер
от болевого шока. Парень покачал головой, как это такой здоровила умирает от одной-единственной
пули, вот Гасан получил пять путь в грудь и живот, догнал врага, убил голыми
руками и только после этого умер, красиво отдав душу Аллаху.
— Все в порядке, — сказал он вполголоса
девушке. — Начинайте погрузку.
Тело этого жирнейшего негра с огромным трудом удалось
перекатить на место для отдыха, там в кабине можно разместить еще две такие
горы жира и сала. Парень сел за руль, девушка обыскала карманы негра, подала
набор ключей, идентификационную карту, набор дисконтных, опустевший бумажник
забросила через голову на труп водителя.
Парень вставил ключ, мотор на поворот ключа ответил мягким
приглушенным рычанием. Девушка приспустила бретельку, чтобы встречные смотрели
на нее, а не на водителя, на губах заиграла беспечная мечтательная улыбка.
Мрак, к радости официантов, ел ужасающе много, заказывал
дорогие вина, сперва картинно смаковал, он-де аристократ, а потом,
разохотившись, хлестал чуть ли не ведрами, как дорвавшийся до берега моряк
хлещет пиво. Олег ел мало, пил еще меньше, Мрак морщился, но помалкивал,
бесполезно тормошить того, кто и раньше, до перехода на атомарный и
внутриатомный уровень, ел точно так же, не замечая вкуса.
На какое-то время взгляд Олега стал отстраненным, словно
опять задумался о поисках истины, Мрак хмыкнул, налил себе дорогого коньяка в
фужер, к ужасу наблюдавших за богатыми клиентами официантов. Взгляд Олега
уперся в стену, в двух милях отсюда на столе Арни Четтерфильда, шефа
нью-йоркской полиции, громко и требовательно зазвонил телефон прямой связи с
высшими лицами государства. Никто из родных или друзей не знал этого номера,
как и его коллеги, Четтерфильд вздрогнул и, чувствуя неприятности, поспешно
схватил трубку.
— Алло? — сказал он как можно более уверенным,
властным и в то же время отеческим голосом.
Заговорил незнакомый голос, сильный, жесткий, голос
прирожденного руководителя:
