Хотя эти свободы, несомненно, были необходимы для преобразования меркантилистской экономики в современную, тот факт, что взрыва инноваций не было ни в конце XVII века, ни в XVIII веке, заставляет усомниться в том, что этих свобод, пусть даже в их совокупности, было бы достаточно для рождения современности. Мы пока еще не нашли ту искру, о которой можно было бы с уверенностью сказать, что именно она зажгла костер инноваций, то есть не нашли ту самую корову миссис О’Лири, которая якобы стала причиной чикагского пожара. Однако мы можем поискать более поздние институты, которые бы убедительнее объясняли формирование устойчиво инновационных экономик, особенно тех, что возникли во второй четверти XIX века.
В действительности существуют другие экономические институты, которые начали развиваться ближе к моменту формирования современности. Некоторые ключевые институты восходят в своих истоках к меркантилистской и даже античной эпохе, однако зрелости они достигли только к середине XIX века. Одним из примеров может служить развитие компании. Старейшей и все еще наиболее распространенной формой деловой организации является индивидуальное частное предприятие, которое управляется одним человеком или одной семьей. Чтобы открыть и поддерживать такое частное предприятие, не требуются большие затраты, и оно не влечет моральных рисков, с которыми сталкиваются собственники в более поздних организациях. Для более крупных операций предпочтительной формой ведения бизнеса стало партнерство. Партнерства могут заниматься бизнесом с такими требованиями к капиталу, которым не может отвечать обычное индивидуальное частное предприятие, также их преимущество заключалось в том, что в них объединялись таланты и личные знания людей как с управленческим, так и с инвестиционным опытом. Еще со времен античного Рима компаниям предоставлялись различные права. Например, компания могла заниматься бизнесом от своего собственного имени. В начале XIX века партнерства, несомненно, производили больше продукта, чем любые другие формы бизнеса в Британии и США (на втором месте стояли, несомненно, единоличные предприятия, то есть семейные фирмы). Не все партнерства были небольшими. Некоторые выросли и стали «холдинговыми компаниями» со своеобразным центральным штабом, управляемым старшим партнером, и несколькими зависимыми филиалами, управляемыми другими партнерами. В Америке конца XIX века подобными партнерствами были «инвестиционные банки». При этом партнеры рисковали всем своим состоянием.
Проблема многих партнерств была в дилемме, с которой сталкиваются партнеры. Если у партнеров большое поле для маневра, партнеру, возможно, придется нести ответственность за нечестные или неосторожные действия другого партнера. Если же, напротив, партнеры держат друг друга на коротком поводке, каждое соглашение им приходится обсуждать вместе, рискуя при этом вообще не прийти к нему. Этот недостаток объясняет, почему партнеры часто не склонны браться за сложные задачи или ввязываться в действительно инновационные проекты, отягощенные изрядной неопределенностью. Кроме того, расширение партнерства может привести к умножению рисков, угрожающих партнерам. В результате боязнь ответственности должна была серьезно ограничивать размер и масштабы действий большинства партнерств вплоть до XIX века, становясь тормозом для инновационных проектов, когда изменившиеся условия делали инновации возможными.
Постепенно сложилась новая форма деловой организации, ставшая полноценным механизмом рискованного предпринимательства и в какой-то мере инновации. Это было акционерное общество или, пользуясь современной терминологией, деловая корпорация. Она выпускала акции и ограничивала в обычном случае убытки акционера той суммой, которую он заплатил, чтобы получить долю в капитале компании. То есть собственники несли ограниченную ответственность. Предпринимателям она была крайне выгодна, и правительства предоставляли право на ограниченную ответственность только компаниям, получавшим хартии. В XVI–XVII веках британское и голландское правительства выдали нескольким акционерным компаниям хартии на осуществление частно-государственных проектов в области торговли, исследований и колонизации — Ост-Индской компании, Компании Гудзонова залива, а также знаменитой Миссисипской компании и Компании Южных морей. В период расцвета меркантилизма примерно половина экспортных доходов Англии поступала от компаний, имевших королевские хартии. В XVIII веке Британия начала выдавать хартии производственным компаниям, особенно работающим в области страхования, строительства каналов и алкогольной продукции, создав структуры, близкие к монополиям, выгодные их собственникам и государству. Однако эти монополии не были инновационными. Акционерные компании оказались непривлекательными для инвесторов, которые боялись покупать акции после того, как стали известны злоупотребления в Компании Южных морей и другие скандальные случаи. Так что, вероятно, стоимость капитала была слишком большой, чтобы акционерные компании могли финансировать новое расширение или радикальные перемены. Большинство промышленников — включая Болтона и Уатта, а также Элайю Веджвуда, — понимали недостатки чартерной системы. Хартия была дорогой, процесс ее получения — трудным, прибыли акционерной компании облагались налогом по самой высокой ставке, хартии были сопряжены с регулирующими нормами, причем содержание хартии могло произвольно меняться. В Америке хартии по-прежнему ограничивались «публичными работами» — каналами, колледжами и благотворительными организациями.
Однако на заре современной экономики в Америке и Британии произошли радикальные перемены в статусе акционерной компании. Статья о контрактах в американской конституции, ратифицированная в 1788 году, не допускала для законов, принятых на уровне штатов, обратного действия, которое бы наносило ущерб контрактным правам, однако хартии, очевидно, не подпадали под понятие «контрактов». Но в 1819 году Верховный суд, разбирая дело Корпорации Дартмутского колледжа, постановил, что у всех корпораций есть права, в том числе на сохранение хартии даже в случае принятия штатами новых законов. В 1830-х годах в разных штатах стали сниматься ограничения на образование деловых корпораций: законодательное собрание Массачусетса отменило правило ограничения хартий публичными работами, а Коннектикут позволил компаниям регистрироваться в качестве корпораций без постановления законодательного органа. В Британии парламент, уставший от лицензирования целой кучи железнодорожных компаний, принял в 1844 году Закон об акционерных обществах, позволявший компаниям образовывать корпорации путем простой регистрации, хотя и без ограниченной ответственности, которая оставалась под вопросом, но была весьма выгодна предпринимателям. Закон об акционерных обществах 1856 года предоставил этим корпорациям ограниченную ответственность. Франция пошла по тому же пути в 1863 году, а Германия — в 1870 году
[73].
