Социализму удалось взять в свои руки власть в неразвитых экономиках, которые не шли по пути быстрой модернизации. Не было смысла говорить русским, что их социализм не будет таким же эффективным, как хорошо функционирующие капиталистические экономики, поскольку у русских просто не было опыта такой экономики. И вряд ли их убедил бы тот аргумент, что их социализм не будет таким же инновационным, как экономика с высоким уровнем динамизма, поскольку и этого опыта у них тоже не было. В действительности, в Советской России в 1920-1960-х годах произошел невероятный рывок шумпетерианских инноваций после проведения электрификации и внедрения других новшеств. Никто не жаждал возвращения царя.
Социализм также смог взять под контроль отдельные секторы в некоторых экономиках — как, разумеется, в менее развитых, так и в относительно развитых. Сложилось представление, что социалистическая собственность и контроль могут сработать на «командных высотах» экономики, то есть в энергетике, телекоммуникациях, на железных дорогах, в портах и в тяжелой промышленности. Неожиданное возвращение этого стиля мышления было подтверждено в обращении премьер-министра Вэня Цзябао в Пекине в марте 2010 года. «Преимущества социалистической системы позволяют нам эффективно принимать решения, целенаправленно организовывать ресурсы и сосредоточивать их ради осуществления серьезных начинаний»
[104].
Споры о социализме, особенно в более развитых экономиках, сместились от возможности построения социалистической экономики к оправданности государственной собственности и государственного контроля в одном или нескольких секторах, а также к вопросу о регулировании и налогообложении частного сектора. Конечно, к этим спорам можно было подойти с точки зрения австрийской школы. Силу позиции Хайека вряд ли можно переоценить. Теория Хайека доказала свою правоту в прошлом десятилетии, когда западные правительства начали поощрять использование биотоплива вместо обычного ископаемого топлива, то есть угля или нефти, — побуждая фермеров переходить с традиционных зерновых культур на выращивание соевых бобов, используемых для производства соевого биодизельного топлива. Перераспределение земель привело к катастрофическому росту цен на некоторые из основных продуктов питания, что, в свою очередь, стало причиной сотен тысяч смертей, вызванных недоеданием. Еще одним следствием стало обезлесивание бассейна Амазонки. А вдобавок ко всему этому потом выяснилось, что у производимого из сои биодизельного топлива по сравнению с обычным топливом практически нет никаких преимуществ в плане выделения парниковых газов
[105]. В провале подобного рода «планирования» было немало иронии, поскольку социалисты в частности и государственные планировщики в целом всегда утверждали, что социализм, поскольку он является рациональным, может составлять планы на большие сроки, в отличие от капитализма, ориентированного на краткосрочные цели. Но именно капитализм, сделав огромный шаг вперед с признанием акционерной собственности, смог решить проблему, связанную с тем, что основной собственник не может жить вечно: ведь, как известно, единоличная собственность и, еще раньше, феодальное владение могли страдать от отсутствия наследников.
В частности, даже постепенный переход к общественной собственности поднимает вопрос о том, зачем государству национализировать предприятия для осуществления проектов, которые, вероятно, уже были отвергнуты ветеранами частного сектора. Мысль Мизеса о том, что социалистическое правительство не может работать с правильными ценами, не верна в том случае, когда часть экономики, находящаяся в общественной собственности, слишком мала, чтобы изменить конфигурацию цен. Однако, с точки зрения Хайека, нехватка необходимых практических знаний у социалистического правительства может подтолкнуть его в неверном направлении или же привести к провалу, если даже направление было выбрано верно.
Однако австрийцы делали слишком общие выводы, полагая, что их теория работала всегда и везде. Бывает и так, что деловые люди, которые не имеют большого опыта работы в правительстве, не знают всего, что известно государству. Иногда у государства есть знания об определенных отраслях, благодаря которым государственная собственность и контроль в общем и целом превосходят частную собственность. Поэтому, если рассматривать проблему национализации той или иной отрасли, хайековская безусловная поддержка частной собственности может быть оспорена. Однако Хайек, несомненно, верно распознал опасности тоталитарного контроля над экономикой — контроля со стороны государства или кого бы то ни было еще. Он не был экстремистом, каким его обычно считали. Он не исключал возможность участия государства в экономике. В своем знаменитом трактате «Дорога к рабству», написанном в военные годы, он предложил государству несколько ролей, в том числе рекомендовал ему заняться исследованиями в области долголетия
[106]. Хайек не был идеологом.
