С 1978 года спекулятивная активность переместилась в Сук-АльМанах. Писатели и журналисты в попытках нагнетать сенсационность вокруг событий в Кувейте не преминут добавить: «где некогда торговали верблюдами» (см., например, книгу Джона Трейна (John Train)), на самом же деле на этом месте находилось здание Кувейтской международной инвестиционной корпорации, первый этаж которой был сдан под брокерские офисы. Кстати, рынок сместился именно потому, что Сук-Аль-Джат для торговли акциями был неприспособлен. Так возник еще один, параллельный рынок акций. 1979–1981 годы были относительно спокойными: объемы торгов в денежном и натуральном выражении даже несколько снизились по сравнению с активным 1978 годом.
С этим страна подошла к 1982 году – пику пузыря. В 1980-е годы молодые образованные кувейтцы, особенно те, кто учился на Западе, раскусили прелести игры на фондовом рынке. Богатые кувейтцы съезжались в Сук-Аль-Манах после ужина и занимались спекуляциями до часу ночи. Еще одним преимуществом Сук-Аль-Манах было то, что на нем можно было покупать и продавать сколь угодно мелкие лоты, хоть одну акцию, тогда как на официальной бирже можно было торговать только крупными пакетами. Поддержанию игры способствовало и то, что на этой «нерегулируемой бирже» за покупки можно было расплачиваться чеками и даже датировать их будущим числом. Опыта банкротств в стране не было, и в обществе существовало доверие к обязательствам сторон – немыслимо было представить, чтобы денег на счете не оказалось и в обналичивании чека было отказано. На Сук-Аль-Манах некоторые акции начали расти – на 10, 20 и даже 50% в месяц, спекулянты рванули покупать, они расплачивались чеками с датами в будущем и покупали бумаги, не имея денег. Но все думали, что когда дата платежа подойдет, они смогут продать акции, получить наличные, внести их в банк и чек будет погашен. В качестве компенсации получателю чека за то, что он получит деньги с отсрочкой, покупатели акций соглашались указывать в чеках суммы, превышающие текущую рыночную цену покупаемых акций. Они надеялись остаться с прибылью, поскольку рассчитывали на еще больший рост цен. Сложилась и торговля чеками с будущими датами – это похоже на учет векселей. Кстати, учетом чеков занимались и вполне серьезные иностранные банки, которые хотели проникнуть на кувейтский финансовый рынок. Но вы только подумайте, что произойдет, если в эту игру играют все. Как мы уже знаем из эпизодов о тюльпанах и флоридском буме, отсутствие финансовых ограничений на состоятельность покупателя может привести к непредсказуемому росту цен. Так случилось в Кувейте. Возникли даже инвестиционные компании, которые были созданы с целью инвестиций в акции, «котировавшиеся» на Сук-Аль-Манах, и компании, инвестирующие в эти компании (по типу фонда фондов). Фонды и фонды фондов котировались с премией к цене их активов, как и в 1929 году в США.
Большинство «котируемых» на Сук-Аль-Манах компаний были из Бахрейна или ОАЭ, то есть не подлежали регулированию в Кувейте. Только половина публиковала годовые отчеты. Возник и рынок IPO: за чеки, датированные задним числом, размещались новые венчуры. Чеки потом обналичивались с дисконтом через банк. Деньги вкладывались в спекуляцию акциями, а не в реальное дело. Часть компаний и создавалась с исключительной целью спекуляции акциями, а не реальным бизнесом, что аналогично массовому созданию фондов в конце 1920-х годов в США и 1980-х годов в Японии и является признаком пузыря. Разместилось некоторое количество компаний, занимавшихся недвижимостью, из эмирата Шарья. Там незадолго до описываемых событий случился бум недвижимости, которому пришел конец из-за коллапса двух кредитовавших недвижимость банков. Кувейтская мания позволила избавиться от пустовавших объектов недвижимости через упаковку их во владеющие компании и размещение их акций. Для этих целей один отель даже переделали… в больницу. Переподписка на акции Gulf Medical составила 2600 раз, а в первый день торгов акции выросли в цене на 800%. Занимались этим размещением не какие-нибудь аферисты, а вполне серьезный банк – National Bank of Sharjah.
Акциями в Кувейте могли торговать только граждане страны, поэтому палестинцы, египтяне и пакистанцы торговали через номинальных держателей с кувейтским гражданством, то есть юридически никак не были защищены.
В начале 1981 года некоторые акции росли на 100% в месяц и больше, некоторые в 1980–1981 годах выросли в цене в 10 раз, Gulf Company for Industrial Development – в 15. Капитализация всего рынка увеличилась с 5 до 100 млрд долларов.
На рынке обращались чеки, датируемые будущим, на миллиардные суммы. Некто Джассим аль-Мутава выписал чеков на 14 млрд долларов. Иностранцам, считавшим это безумием, говорили: «Вы думаете о рынке в своих понятиях. Но здесь ситуация иная. Наше государство не позволит рынку обвалиться. Зачем связывать свои деньги в западных акциях, на которых не сделаешь больше 30% в год?
В результате в 1982 году объем сделок с акциями составил 300 млн штук, или 6 млрд долларов, а пиковая капитализация кувейтского рынка, включая официальную и неофициальную части, стала третьей в мире – после США и Японии! В отдельные дни объем торгов превышал объемы Лондонской биржи.
Но кредитный пузырь должен был лопнуть. Поводом послужило падение цен на нефть. Доходы Кувейта от продажи нефти в 1982-м составили только четверть от уровня 1980 года. Затем вновь назначенный министр финансов Абделатиф аль-Хамад заявил, что он не намеревается поддерживать фондовый рынок. Наконец, 20 августа 1982 года некий забеспокоившийся держатель чеков, выписанных Джассимом аль-Мутава, представил их в банк, чтобы обналичить, до даты, написанной на чеке. Это было не принято (согласно обычаям), но вполне легально по местным законам. Денег на счете, разумеется, не оказалось. Пузырь лопнул, акции Gulf Medical, например, упали на 98%. В сентябре министерство финансов обязало всех держателей предъявить чеки к погашению. В совокупности чеки на 94 млрд динаров представили 6000 человек. Эта сумма превышала золотовалютные резервы страны. Среди предъявивших чеки оказались министр торговли, который должен был по должности регулировать эту биржу, члены парламента и правящей семьи. Поскольку в основном спекулянты все же принадлежали не к правящей семье, а к другому клану, состоятельных должников обязали частично платить, что привело к многочисленным банкротствам, исчисляемым сотнями. Правящая элита использовала этот эпизод для укрепления своего могущества и ослабления экономической мощи других кланов. В конце 1983 года был принят и альтернативный план – разрешалось вернуть неоплаченные акции кредиторам; однако он был принят с опозданием, поскольку некоторые к этому времени уже рассчитались по долгам. Из должников же к банкротству через суд были привлечены далеко не все. По оценкам, 50–100 спекулянтов избежали ответственности.
Совокупная потеря капитализации составила 92 млрд долларов [Darwiche 1986, р. хi]. Экономика стагнировала, ведь цены на нефть в этот период были как раз очень низкими. Через два года закрыли и саму параллельную биржу. Кризис пережил один банк, да и то с помощью государства.
* * *
В заключение данной истории я хотела бы сказать о том, что фондовый рынок Кувейта – один из самых ярких примеров финансового пузыря во второй половине XX века, но в тот или иной период времени пузыри надувались почти на всех развивающихся рынках акций. Про другие рынки я подробно рассказывать не буду. Проиллюстрирую их только двумя таблицами. Цифры говорят сами за себя.
