Третий пример будет нагляднее. В ноябре 2007 года я продала свою свободную квартиру в центре Москвы – без особой цели, а исключительно под влиянием инвестиционной философии Баффетта, который говорит о том, что нужно вкладывать деньги только в первоклассные активы. Свою квартиру я таковым не считала. Находилась она неподалеку от площади трех вокзалов, в доме с коридорной системой «после реконструкции»; но поскольку деньги на реконструкцию были украдены, в коридорах на этажах лежал рваный линолеум и висела открытая проводка, как в 1950-е годы; в подъезде было грязно, накурено. Рядом располагался завод, который, думалось мне, когда-то вынесут за пределы города, но не тут-то было – его территория начала вдруг застраиваться новыми корпусами, хотя и офисными, но все равно уродливыми. Как-то раз пришедшая ко мне домой косметолог, которая имела обыкновение читать детективы, пока я лежала с маской на лице, вдруг стала читать мне вслух очередной дамский детектив. Это было описание места преступления, которое наводило страх и которое нельзя было не узнать, – окрестности моего дома (три вокзала, троллейбусный парк и прочее).
Продав квартиру, я думала о том, что можно было бы купить другую, приличную, и начала ее искать. Я смотрела варианты в хороших районах (вблизи Ленинского проспекта, в районе метро «Университет») и, как мне казалось, в хороших домах. И что же я увидела? Двухкомнатные квартиры стоили около 400 тыс. долларов, при этом подъезды были непрезентабельными, а населяющие их люди – стесненными в средствах. Где-то в туалете с 1950-х годов сохранился бачок под потолком и с веревочкой, за которую нужно дергать. Где-то в квартире живут три (и даже четыре) поколения, которые никак не могут разъехаться (новый вариант коммуналки). Так, в одной «трешке» проживали тяжелобольная бабушка (она не вставала с постели после операции), две ее внучки с мужьями, причем у одной пары был маленький ребенок. Было очевидно, что когда затраты по содержанию домов лягут на жильцов, они станут для них непосильным бременем. В одном доме уже было проведено собрание жильцов, которые проголосовали за то, чтобы подъезд не ремонтировать (а ремонта там не было с момента ввода дома в эксплуатацию в 1950-е годы). Собрание решило, что первый этаж подъезда им должны привести в порядок… те мелкие конторки, которые расположились на нем, и это при том, что у каждой был свой отдельный вход с улицы (я не шучу). И это в хороших районах Москвы!
В США люди, владеющие домами стоимостью 400–500 тыс. долларов, не могут быть так бедны! Для примера: моя подруга в середине 1990-х годов купила дом площадью 280 кв. м с гаражом на две машины на участке около 6 соток в хорошем районе Хьюстона за 167 тыс. долларов. При этом дом продавался с полной отделкой, сантехникой, встроенной кухней, встроенной бытовой техникой и даже люстрой. В 2007 году, когда подруга выставила дом на продажу, она смогла выручить за него только 250 тыс. долларов, и это при том, что продажа произошла до краха цен на недвижимость, а в дом она существенно инвестировала (благоустройство участка, замена ковролина на дорогой паркет и т. д.). Заметьте, что в это время все начали кричать, что в США – пузырь на рынке недвижимости. А Хьюстон, между прочим, как и Москва, – 10-миллионный город и центр нефтедобычи США. Хорош, однако, пузырь (я имею в виду в Хьюстоне)! Если перейти на язык науки, то существует средний показатель стоимости недвижимости, измеряемый в доходах населения. Роберт Шиллер, например, считает, что цена недвижимости адекватная, если дом стоит не больше 2,5 годового дохода домохозяйства, – и это для США, с их дешевой ипотекой. Те семьи, которые проживали в московских квартирах стоимостью по 500 тыс. долларов, никак не могли иметь доход в 200 тыс. долларов в год, иначе бы у них нашлись деньги на новый унитаз. Я сравнила цены в Москве и Хьюстоне и подумала: у нас на рынке недвижимости самый что ни на есть пузырь, который непременно лопнет.
Но давайте попытаемся посмотреть на все это с другой стороны. Что происходило в тот момент? Цены на нефть штурмуют все новые высоты, страна купается в шальных деньгах. Москва – город с отрицательной безработицей, средними зарплатами, приближающимися к нью-йоркским, неограниченными карьерными возможностями. В Москве чрезвычайно высокая концентрация богатых людей, из списка «Форбс» и не только; этот город занимает второе место в мире по количеству проживающих в нем миллиардеров. Москва – единственный (за исключением Питера) город, где в общем есть все для жизни человека с серьезными культурными запросами, в том числе и развитая индустрия развлечений. Из Москвы проще, чем откуда бы то ни было, путешествовать – по всему миру. Если в западных странах качество жизни в провинции не намного хуже, чем в столице или главном городе страны, то у нас – существенно. Далее, дорожная инфраструктура Москвы очень плохая. Времени на стояние в пробках тратится столько, что нельзя жить далеко за городом и работать в центре или даже на окраине города, не проводя в пути на работу и с нее по 3–5 часов. Чтобы работать в центре и не пользоваться общественным транспортом, там же нужно и жить. А поэтому стоимость недвижимости должна нелинейно падать по мере удаления от центра и метро (то есть в интересовавших меня районах быть высокой). Зелени в Москве мало, а там, где я смотрела квартиры, она была – еще не испорченная точечным строительством сталинская застройка. И наконец, себестоимость строительства жилья в городе только растет. Цементный рынок монополизирован. Мощностей по электроэнергии не хватает, подключения к коммуникациям дорожают с каждым днем и уже астрономически дороги. Затраты на стадии аренды участка, получения всех разрешений и подключения к сетям, по неофициальным данным, могут достигать в спальном районе 2 тыс долларов за метр. Значит, жилье будет только дорожать?
Читателям, которым интересно, чем же закончились мои размышления, скажу, что другую квартиру я так и не купила. Не из-за боязни, что пузырь на рынке жилья сдуется, а потому, что квартиры без недостатков я так и не нашла. Этот пример иллюстрирует, как трудно бывает все же определить, является ли какое-либо экономическое явление пузырем или нет, и какой информированностью нужно обладать, чтобы принять правильное инвестиционное решение в режиме реального времени.
Ну а теперь приступим к рассказу об отдельных пузырях. Начнем аж с XVII века – то есть с самых ранних эпизодов. Сразу скажу, что если кто-то думает, что эти события неактуальны, то я с вами не соглашусь. В те годы финансовые рынки в Европе были довольно развитыми; например, как мы увидим, существовали и опционы, и фьючерсы. А параллели между тем, что происходило в XVII–XIX веках, и нашим временем просто поражают. Кроме того, я ставлю целью выявить закономерности надувания и схлопывания пузырей, а здесь без истории не обойтись. Ну и, как говорил Уинстон Черчилль, «чем глубже в прошлое мы смотрим, тем дальше мы видим будущее».
Я начну свой рассказ с первого пузыря, но это не означает, что книга построена по хронологическому принципу В ней исторические описания призваны проиллюстрировать теоретические рассуждения.
* * *
Как и знаменитый роман Хулио Кортасара «Игра в классики», мою книгу можно читать в той последовательности, как напечатано, а можно в другом порядке: сначала главы 1, 3, 4, 7, 9, 12–15, где речь идет о конкретных эпизодах, затем главы 6, 10, 16, 17, где я рассуждаю о том, как можно объяснить пузыри с позиций психологии, социологии, общей экомической теории и финансов, а потом главы 2, 5, 8, 11 – своеобразные дайджесты литературных произведений, в которых описываются финансовые бумы и мании. Эти главы можно вообще пропустить, если вы не любите «литературу» – в кавычках и без.
