Потом они походили уже вместе с Генкой. Он показал, что здесь на выставке самое стоящее, объяснил почему. Очень познавательно.
Вышли уже часов в семь. Аллочка с Генкой предложили зайти к ним отпраздновать выставку, но Маша никак не могла. Пришлось объяснить, что договорилась с Юрой. Таня с Аллочкой понимающе заулыбались. Маше, с одной стороны, было приятно, а с другой… Ничего ведь у нее с Юркой нет, просто дружеские отношения, что они выдумывают. Она вздохнула. Сейчас Юрка расскажет, что было в пропавшем письме, и они решат, как действовать дальше.
Но планы рухнули, не успела Маша пройти и полквартала. Зазвонил телефон. Ира, соседка.
— Маш, ты только не пугайся, но к тебе опять залезли. Я к тебе сунулась за сахаром — сахар закончился у меня, не в магазин же бежать, чтобы чаю попить. А у тебя дверь не заперта. Зашла — снова все вещи разбросаны, тебя нет. Я проходить дальше не стала, полицию вызвала. Сейчас рядом с твоей дверью стою караулю.
— А Бунька? — закричала Маша. — Бунька где? Он не убежал?
— Вот этого не знаю. Под диваном, наверное, сидит. Не дурак же он, от такой жизни сбегать.
Маша повернула назад. Позвонила Юре, объяснила, почему не дошла до него. Старалась говорить спокойно.
— Я сейчас к тебе приду, — ответил он.
От сердца немножко отлегло — все-таки не одна.
Полицейская машина подошла к подъезду чуть раньше Маши, сейчас из нее как раз вылезали двое полицейских. Конечно, те же, что и в прошлый раз, Демин и Демочкин, такое ее, Машино, везение. Ей показалось, что полицейские усмехаются.
Ирка действительно стояла на лестничной площадке, опершись о перила. Спасибо ей, конечно, но зачем полицию вызывала? В доме все равно ничего ценного нет. Вошли в квартиру.
Дальше началась суматоха. Маша была как не в себе. Нет, вот за что ей такое второй раз? Что вообще происходит? Полицейские раздражались: ограбление было еще непонятнее первого, не взяли совсем ничего. Зачем тогда вызывали? Они уже и на Ирину, и даже на хозяйку квартиры смотрели подозрительно. От всего этого Маша стала плохо соображать — как в тумане.
Вначале кинулась искать Буньку. Он подал голос не сразу, минут пять ей пришлось бегать по квартире и выкликать его. Вылез взъерошенный, уши прижал, к хозяйке жмется, от полицейских подальше держится. Маша его на кухне заперла, чтобы не мешал. Посмотрела внимательно на икону. Висит Одигитрия, где и раньше, никто на этот раз не тронул.
Полицейские тем временем достали свои бумаги, допрашивают Ирину. Маше говорят: «Проверьте хорошо, что пропало». А что там могло пропасть — денег нет еще с прошлого раза. Конечно, Солнцевы! Кто же еще такой дурак, чтобы второй раз в пустую квартиру лезть?
Маша отвечала на вопросы, а сама пока собирала разбросанные вещи, раскладывала в шкафу. Так она, чего доброго, привыкнет идеальный порядок в шкафах поддерживать, каждые две недели вещи и книги разбирать, перетряхивать и перекладывать. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
Потом пришел Юрка. Допросили и его. Кто такой? Товарищ по работе, работали вместе. Хорошо, что паспорт догадался захватить. Ирина все твердит о Солнцевых — больше некому. Маша на этот раз возражать не стала. Кому еще, кто второй раз за две недели полезет? Хотя доказательств нет. Замок она, конечно, не меняла, что толку — и новый такой же будет, не станет она дорогой замок покупать, у нее на дорогой денег не хватит. Да и как представить, что второй раз полезут — ведь нет у нее ничего! Ничего и не взяли.
Полицейские, посовещавшись, решили, что в самом деле пора допросить Солнцевых. Для начала как свидетелей.
Квартира Солнцевых прямо рядом с Машиной. Пьют они, не просыхая, это всем известно. Где, спрашивается, деньги берут? В дверь им звонить бесполезно. Ирина с Машей чуть не в один голос сказали: у них звонок поломан давно, а дверь не запирается. Полицейские толкнули дверь, все зашли — и остолбенели. Втроем пьянствуют: братья Солнцевы и друг их, кто его знает, как зовут, часто к ним ходит, алкоголик. В квартире хуже, чем у Маши после грабежа, все раскидано. Грязь к тому же, только что крысы не бегают. Допрашивать собутыльников бесполезно, все трое лыка не вяжут. Полицейские увезли всех троих. Уже легче.
После их отъезда выпустили Буонапарте из кухни. Ирина посмотрела на них как-то так внимательно и заторопилась домой. Юрка двинулся на кухню, накормил кота, поставил чайник. Он и приходил-то в эту квартиру всего раза три от силы, как это он все так быстро нашел? Но все было кстати: самой заниматься ничем не хотелось. В голове по-прежнему шумело. Что за напасть такая, неужели правда Солнцевы? Да, послал бог семейку всему подъезду на радость.
— Чай будем на кухне пить или в комнате? — Юрин голос из кухни.
— В комнате! — Маша пошла помогать. — Только у меня даже хлеба нет, у Ирины попросить надо…
— Как это нет! Очень даже есть! — Юрка выкладывал на стол ватрушки и пирожки. — Тетя Леля сегодня утром напекла, мы же тебя ждали.
За чаем сидели долго. Это у них давно так повелось — пить по несколько кружек, не спеша. Маша налегала на ватрушки. Голова понемногу стала на место.
— А знаешь, — вдруг сказала Маша, — это не Солнцевы. Они нашли бы что взять, хоть ерунду какую-нибудь, хоть мясо Бунькино из холодильника. А ведь совсем ничего не пропало. — Тут Буонапарте, сидевший у нее на коленях, поднял голову: еще чего выдумала, он не позволил бы Солнцевым взять мясо! Юра кивнул. — И еще, — продолжала Маша, — к иконе сейчас даже не прикасались. Мне кажется, это те же люди залезли, что и в первый раз. В тот раз они искали в иконе листок. Деньги взяли уже заодно, для отвода глаз. Не такие там деньги, чтобы из-за них в квартиру залезать.
— Да, — Юра снова кивнул, — я тоже об этом подумал. Это не простое ограбление. Не нравится мне все это, что творится вокруг нас в последние две недели. Давай суммируем: ограбление; ты находишь в иконе листок двухсотлетней давности; появляется родственник из Польши, который ищет склеп и посещает архив; пропадает письмо Мурзакевича о событиях 1812 года. И почему-то еще одно ограбление.
— Ты думаешь, Якуб причастен? — Маша даже подумать об этом боялась, но вот и Юрка легко связал одно с другим.
— Не знаю, не уверен, что Якуб. Но между всеми этими фактами, мне кажется, есть связь. Кстати, я восстановил, что было в том письме Мурзакевича, — и по конспектам, и по памяти. Я ведь его письма изучал очень внимательно. Все, что вспомнил, выписал, но могу и так изложить.
Маша сходила на кухню, принесла свежий кипяток, разлила по чашкам. Юрка продолжил:
— Пропало письмо к тетке Мурзакевича Наталье Соколовой, датируется серединой ноября. Он там сообщает о смерти матери, пишет, что французы ушли, но город после нашествия сильно пострадал, церкви разграблены. Пишет, что перед отступлением французов был у Свирской церкви, ходил причащать тещу церковного сторожа, и нашел там умирающего наполеоновского офицера. Его кто-то избил, вполне возможно, за мародерство, но Мурзакевич о причинах не говорит. Офицер был, между прочим, поляк. Кажется, он спас этого офицера, отвез его к сторожу и потом за ним ухаживал.
