— Давай, — согласился Иван.
— Пойдем, — я повела его к дому Рафиковых, — по дороге я все объясню. Мельников тебе хоть что-то сказал о предстоящем деле?
— Только то, что ты спасаешь нашу жительницу от несправедливого обвинения. Фамилию он не назвал, но у меня есть одно предположение.
— Какое?
— Я думаю, он имел в виду Варю Котлярову, — попал в точку местный полицейский.
— Ее, — подтвердила я.
— Догадаться было не трудно. Когда я прочитал областную сводку о том, что Котлярова задержана на месте преступления по обвинению в убийстве, сразу подумал, что этого не может быть.
— Почему?
— Она все-таки из такой порядочной семьи. Потом у нее ребенок на руках, она ведь мать-одиночка.
Меня приятно удивило не только то, что Круподеров по минимуму информации сообразил, о ком пойдет речь, но и то, что он говорил о Варе с уважением. В мой первый визит сюда дольчане реагировали на ее имя крайне отрицательно. Нина была не в счет.
— Да, Варя действительно растила сына без отца. Только последние полтора года Тимур не с ней живет, а с бабушкой и дедушкой. Вот в этом доме, — я кивнула на окна Рафиковых.
— А разве у Котляровых не частный дом? — удивился Иван.
— Так и есть, а здесь проживают Рафиковы, родители несостоявшегося мужа Варвары, с внуком.
— Не знал.
— Странно, городок у вас маленький. Я думала, что дольчане друг про друга все знают.
— Я живу на другом конце Дольска, — пояснил Круподеров. — Может, к нам эта информация и доходила, но я ее как-то упустил.
— Тогда ты должен кое-что узнать. — Я повела Круподерова вокруг дома Рафиковых, рассказывая ему сначала о том, почему Варя уехала в Тарасов, а потом о подробностях уголовного дела.
— Если она призналась в убийстве, это еще не значит, что она его совершила, — заметил Иван. — Методов давления на подозреваемых много.
— Вот-вот, Варю шантажируют жизнью ребенка. Вскоре после убийства в семье Рафиковых появилась женщина. — Я поведала Круподерову легенду Буряк.
— И они во все это поверили? На слово? — не на шутку удивился мой новый знакомый.
— Александра Буряк, судимая ранее за мошенничество, выдала себя за сотрудницу полиции по имени Евгения. Фамилия и звание мне не известны, — уточнила я, — и стала как бы телохранителем мальчика. Хотя, конечно, странно, что до Рафиковых не дошла информация о начале судебного процесса. Раз слушания начнутся завтра, значит, Варя не в бегах, а — под стражей.
— Все, что касается этого дела, держится здесь в строгой тайне. Мне кое-что известно потому, что я обрабатываю областные сводки — выбираю оттуда информацию, представляющую интерес для Дольска. Что касается того убийства, то Родионов, начальник нашего УВД, неофициально приказал не распространяться о нем.
— Почему?
— Полковник не объяснил, но это и так понятно. Ни для кого здесь не секрет, что Варя — дочь его друга. Они с Котляровым вместе еще в военном училище учились.
— Сергей Николаевич бывший военный? — удивилась я. — Как же он служил, с его-то религиозными убеждениями?
— Я слышал, что служба в горячей точке сильно изменила Котлярова. После училища он сразу попал в Афганистан. Оттуда он вернулся уже другим человеком, сильно верующим. Не знаю, комиссовали его по состоянию здоровья, или он сам подал рапорт, но погоны он больше не носил. Сначала Сергей Николаевич в школе ОБЖ преподавал, как раз у моего старшего брата. А я его уже не застал — Котляров перешел охранником в церковь. Таня, так чем я конкретно могу помочь Варе? — спросил Круподеров, вернувшись к началу нашего разговора.
— У меня есть все основания полагать, что ее подставили. Я даже догадываюсь кто, но вот доказательств у меня маловато. Да и времени, чтобы их собрать, уже нет. Вся надежда только на то, что Котлярова изменит свои показания и прямо в зале суда расскажет, кто на самом деле убил ее начальника. Моя задача создать условия, чтобы она это сделала.
— А она точно знает, кто убийца?
— Полагаю, Варвара стала случайной свидетельницей убийства. Она молчит из-за сына…
— Скажет правду — убьют ребенка, промолчит — сама сядет за убийство. Ситуация патовая, — обреченно резюмировал Круподеров.
— А по-моему, выход есть! — возразила я. — Уверенность в том, что Тимур в безопасности, может развязать ей язык.
— И что для этого надо сделать? Задержать Буряк? — попытался отгадать местный полицейский. — Я готов этому посодействовать.
— Нет, это не вариант! Если у преступников возникнет хоть малейшее сомнение в том, что задержание Буряк не случайно, они пришлют вместо нее в Дольск другого человека. Да и Рафиковы могут поднять ненужный шум. У меня есть идея, как обезопасить Тимура, не вызывая ни у кого подозрений. И, чтобы претворить ее в жизнь, мне, Ваня, понадобится твоя помощь…
— Что ты придумала?
— «Передать ребенка в детский дом», — я сделала пальцами знак, обозначающий кавычки. — Я сыграю этакую бездушную сотрудницу органов опеки, а ты обеспечишь мне силовую поддержку…
— Ты хочешь отвезти ребенка в Тарасов и показать его Варе где-то по пути из СИЗО в здание суда?
— Не совсем так. Я думаю, что ему пора познакомиться с бабушкой и дедушкой по материнской линии. Он поживет пока у Котляровых. Как ни странно, но это единственное место в Дольске, где его не будут искать. — Иван молчал, и я стала рассуждать вслух: — Чисто теоретически тут подкопаться не к чему. Отец мальчика погиб еще до его рождения, мать обвиняется в тяжком преступлении. Так что есть все основания, чтобы отправить Тимура, так сказать, на гособеспечение. Меня удивляет, что органы опеки на самом деле не заинтересовались этим ребенком…
— Мы можем спросить об этом у моей тетки, она как раз там работает, — предложил Круподеров.
— Серьезно? — спросила я, не зная, радоваться этому обстоятельству или огорчаться.
— Да, так и есть. Так что тебе, Таня, не придется выдавать себя за сотрудницу органов опеки. Я попрошу тетю Валю, и она все устроит.
— Иван, на самом деле я не собираюсь отдавать туда мальчика. О нем позаботятся Варины родители. Они наконец-то созрели для того, чтобы обрести внука, пусть и не православного. Если Варвара увидит фото, на котором ее сынишка находится не под контролем бандитов и даже не в доме ненавистных Рафиковых, а в окружении ее кровных родственников, это вдохнет в нее новую жизнь. Она захочет поскорее выйти на свободу, а для этого нужно лишь одно — дать правдивые показания.
— Может, ты и права. Но в любом случае надо обратиться к тете Вале. Она адекватная женщина, с ней можно договориться, — заверил меня Иван.
Я вдруг подумала, что его родственница, работающая в органах опеки и попечительства, подарок небес. Зря, что ли, Сергей Николаевич и Любовь Тимофеевна неустанно молились о своей дочери?!
