Сергей задумался, потом проронил:
– Не понял…
– Не обижаетесь, что я раскомандовался? Все-таки вы из столицы и званием повыше, чем я.
– Ах, это! Нет, не в обиде. Мы с вами договорились: я вроде внештатника.
– Да-да. Лишняя пара глаз, ног и мозгов.
Сергей Дуло нехотя усмехнулся и проронил:
– Есть одна деталь интересная…
– Давайте.
– У того, кто принес белые лилии, на руке было кольцо из плетеных волос.
– Такие бывают?
– Вероятно, да. Во всяком случае, прислуга Мария это кольцо запомнила.
– Странный выбор. Какого цвета волосы?
Сергей хмыкнул:
– Я не спросил. Сегодня же узнаю.
– Это все?
Сергей Дуло снова задумался, решая, стоит ли говорить о денежном конфликте между Тимуром и Мельниковым.
– Все? – повторил Колычев.
Решившись, Дуло ответил:
– Пока – все.
– Тогда вот что у меня. – Колычев усмехнулся. – Хоть вы и внештатник, но мне действительно нужна еще одна «пара мозгов».
– Что-нибудь по рицину?
– На самом деле про рицин не так много информации. Основное, что удалось выяснить: яд рицин – побочный продукт при получении касторового масла.
– Насколько мне известно, касторовое масло – это слабительное, – сказал Дуло.
– Оказывается, что не только. Например, оно входит в состав мази Вишневского. Из него делают биологическое топливо. Изготовить рицин можно и в домашних условиях, для этого нужен жмых семян клещевины, который получается после отделения касторового масла. Технология предельно проста, овладеть ею может любой, кто знает основы химии.
– Что-то мне подсказывает, что хрен мы что-то найдем.
– Все не так плохо. В радиусе тысячи километров всего пять химических предприятий, производящих касторовое масло.
– Не разделяю вашего оптимизма, – сказал Дуло.
– Сейчас все поймете. На четырех заводах используется безотходная технология переработки семян клещевины, что подразумевает детоксикацию жмыха с последующим использованием его в качестве добавки к комбикормам. И только на одном предприятии жмых утилизируется, а значит, его можно взять для изготовления рицина.
– Что за предприятие?
– НПО «Промхим» в Нижнем Новгороде. Завтра выезжаю туда.
– Завтра первое января.
– Не вы ли мне пеняли на то, что следствие не продвигается?
– Что ж, дело ваше.
– И, кстати, криминалисты-взрывотехники прислали свое заключение. – Колычев указал глазами на сколотые листы, лежавшие на столе. – Срабатывание взрывателя было настроено на снятие крышки. Поэтому устройство не сдетонировало раньше.
– Позвольте? – Дуло взял листы, пробежал глазами один, а затем второй и третий. – Самодельное бескорпусное устройство, эквивалентное двумстам граммам тротила. – Он поднял глаза. – И как этот парень остался жив?
Колычев, улыбаясь, развел руками:
– Сам удивляюсь. Держать на коленях такой подарочек и не остаться кастратом.
– Все на месте? – спросил Дуло.
– Все в полном порядке, – заверил его Колычев. – Выкарабкается, сейчас – в медикаментозной коме. Врачи пообещали, что скоро начнут его выводить. Дело в том, что преступник сэкономил на поражающих элементах. Использовал самодельную дробь, да и той было немного. В заключении, если вы обратили внимание, сказано: обнаруженные на месте взрыва элементы взрывного устройства (читай – дробь) имеют характерные особенности, повторяющие форму литья. Короче, на дробинках есть оригинальный рельеф.
– Остается найти форму для литья, а заодно – дом, где она хранится.
– И гада, который отлил дробь и собрал бомбу, – добавил Александр Архипович Колычев.
– Можно войти, товарищ майор? – В кабинет заглянул лейтенант Синодский.
– Входи, Юра.
– Разрешите доложить?
– Докладывай.
– По результатам проверки из двадцати восьми упаковок с подарками по записям видеонаблюдения идентифицировано двадцать семь. Все двадцать семь есть в наличии.
– Я не понял, – Колычев сердито взглянул на Синодского. – Что ты сейчас сказал?
– Ту, что взорвалась, я не нашел.
– То есть как?
– Ее нет.
– Если нет, тогда что взорвалось?
Синодский запрокинул голову и уставился в потолок, на что следователь Колычев язвительно заметил:
– На потолке про это ничего не написано.
Сергей Дуло произнес:
– Не исключено, что искомая упаковка попала в фургон окольным путем. Или ее доставили раньше.
– Секретарша Мельникова четко обозначила день, когда принесли первый подарок. И это произошло ровно две недели назад. Хотя она могла ошибиться.
– Не могла. Виолетта Степановна считает, что у нее абсолютная память, – сказал Дуло.
– В ее-то возрасте? – удивился Колычев и приказал Юрию Синодскому: – Возьми записи предыдущей, третьей недели.
– Алекса-а-а-андр Архипы-ы-ыч! – с отчаянием в голосе протянул тот.
– Выполняй!
– Разрешите вмешаться, – сказал Дуло. – Если не возражаете, я покажу фотографии подарков Виолетте Степановне.
– Я не против.
– Сейчас принесу. – Синодский вышел из кабинета.
Колычев посмотрел на часы:
– Вам следует поторопиться. После двенадцати рискуете поцеловать закрытую дверь конторы.
В ожидании Синодского Сергей Дуло подошел к окну и посмотрел на улицу.
– Снег идет.
Колычев тоже подошел и остановился рядом с Сергеем.
– Хлопьями падает.
– Новый год…
Вскоре пришел Синодский и вручил Сергею Дуло пакет со снимками.
– Только с возвратом.
Глава 13
Вторая по счету
На самом деле дверь Сергею целовать не пришлось, возможно, потому, что была только половина двенадцатого. В юридической конторе Мельникова было безлюдно – ни служащих, ни посетителей. И только конфетти в коридоре и приемной свидетельствовали, что предпраздничный междусобойчик коллег уже состоялся.
Виолетта Степановна, разумеется, была на своем рабочем месте и, как только Дуло вошел, встала.
– Кирилла Антоновича нет на месте.
– А я опять к вам. – Сергей достал фотографии и положил на стол перед ней.
– То, о чем вы говорили? – спросила она.
