Разрыв произошел путем, максимально унизительным для Уильяма. Честный и порядочный юноша назначил Виолетте свидание и прибыл в умеренно недешевый дом ее родителей, чтобы ее оттуда забрать. Однако Альф оказался там раньше, и Уильям застал парочку на скамье-качелях на веранде в жарком и нескромном объятии. Хуже того, рука Альфа была под юбкой у Виолетты – Уильям никогда не осмеливался на такую вольность, вот дурак.
Полный ярости и потрясенный, Уильям произнес гневную и обличающую речь, но это ему ничего не дало. Виолетта презрительно швырнула на тротуар самолично собранный Уильямом букет ромашек и шиповника, а с ним и простой золотой ободок – обручальное кольцо. Чтобы купить это кольцо, Уильям два месяца не покладая рук продавал энциклопедии. Затем она прошествовала мимо в вызывающих красных туфлях на высоких каблуках и уехала с Альфом в его серебристом «альфа-ромео» с откидным верхом. Альф специально купил машину, название которой было созвучно с его именем, – он мог позволить себе подобные вещи. Насмешливый хохот парочки отдавался в ушах Уильяма. В довершение всего обручальное кольцо покатилось по мостовой, звеня и подпрыгивая, и провалилось в канализационную решетку.
Уильям был смертельно ранен. Его мечты разбиты вдребезги, его светлый идеал женщины осквернен. Он поплелся к себе в дешевые, но чистые меблированные комнаты и там написал завещание: он хотел, чтобы его правую руку отрезали и похоронили отдельно, рядом с парковой скамьей, где они с Виолеттой так часто обжимались, лизались, сливались в нежном объятии. Затем Уильям застрелился из револьвера, унаследованного от отца, ибо был сиротой. Отец его героически сражался на войне, вооруженный этим самым револьвером. Джек счел, что эта деталь добавляет символического благородства.
Квартирная хозяйка Уильяма, добросердечная вдова с европейским акцентом и цыганским чутьем, проследила за тем, чтобы его предсмертное желание было исполнено. Она даже самолично прокралась в похоронное бюро и отпилила указанную конечность лобзиком из набора инструментов, принадлежавшего ее покойному мужу – в фильме, точнее, в обоих фильмах, и в первом, и в ремейке, эта сцена позволила режиссерам вдоволь поиграть со зловещими тенями и потусторонним светом, исходящим от руки. Потусторонний свет сильно напугал квартирную хозяйку, но она мужественно продолжала свое дело. Затем она похоронила руку рядом с парковой скамьей, поглубже, чтобы ее не потревожили скунсы. И сверху положила распятие, ибо, как уроженка Старого Света, была суеверна.
Виолетта, жестокосердная стерва, не соизволила прийти на похороны и ничего не знала об отпиленной руке. О ней вообще никто не знал, кроме квартирной хозяйки, которая вскоре уехала в далекую страну Хорватию и там ушла в монастырь, чтобы спасти свою душу, отмолив совершенное ею, возможно – сатанинское, действо.
Время шло. Виолетта обручилась с Альфом. Они планировали пышную свадьбу. Виолетту терзали легкие угрызения совести из-за Уильяма. Ей было его немного жалко, но в целом она редко о нем вспоминала. Она была слишком занята: примеряла новые дорогие наряды и щеголяла в бриллиантах и сапфирах, которыми осыпал ее вульгарный Альф – он считал, что путь к сердцу женщины прокладывается с помощью ювелирных изделий, и в случае Виолетты это было совершенно верно.
Над следующим поворотом сюжета Джеку пришлось немного подумать. Держать ли Руку в тайне вплоть до дня свадьбы? Может быть, спрятать ее в длинном атласном шлейфе свадебного платья, чтобы она приехала к алтарю вместе с Виолеттой и наделала переполоху в церкви прямо перед невестиным «да»? Нет, слишком много свидетелей. Они станут ловить ее, мечась по церкви, словно сбежавшую из зоопарка обезьяну, и выйдет смешно, а не страшно. Лучше пусть она застанет Виолетту одну; а еще лучше, если Виолетта при этом будет голая.
За несколько недель до свадьбы какая-то девочка, играя в парке, заметила блеснувшее на солнце распятие квартирной хозяйки, подобрала его и унесла домой, таким образом аннулировав его защитное действие. (В фильме – в первом, не в ремейке – эта сцена сопровождалась зловещей ретромузыкой. В ремейке ребенка заменили собакой – она притащила находку владельцу, а тот, демонстрируя незнание соответствующих легенд, швырнул распятие в кусты.)
И вот в следующее полнолуние Рука Уильяма выкопалась из земли рядом с парковой скамьей – словно песчаный краб или мутировавший побег нарцисса. Пребывание в земле Руку не украсило: она побурела и усохла, у нее отросли длинные ногти. Она выползла из парка и спустилась в дренажную трубу, откуда возникла с кольцом, бессердечно брошенным жестокосердной Виолеттой, на мизинце.
Клацая и шурша, Рука добралась до дома Виолетты и вскарабкалась по плющу, обвивающему стену, к окну спальни. Влезши в окно, Рука спряталась под изящной накидкой с цветочным узором, прикрывающей ночной столик, и стала жадно смотреть, как Виолетта раздевается. Могла ли Рука смотреть? Нет, потому что глаз у нее не было. Но каким-то особым, незрячим зрением она обладала, поскольку в Руке жил дух Уильяма. Или часть его духа, не самая лучшая.
(На особом заседании Ассоциации современных языков, посвященном «Руке», тринадцать – или уже пятнадцать? – лет назад, древний критик-фрейдист заявил, что Рука символизирует возвращение всего подавленного и вытесненного в человеческой психике. Юнгианская критикесса отвергла эту интерпретацию и подкрепила свою точку зрения множеством примеров отрубленных рук из мифологии и магической практики: она сказала, что прототипом «Руки», несомненно, является так называемая Рука Славы, которую отрезали у повешенного и бальзамировали, а затем оснащали свечами, и она открывала любые двери, служа подспорьем для воров. По-французски «рука славы» – main de gloire, и от этого названия произошло слово «мандрагора». Фрейдист заявил, что эта фольклорная информация, во-первых, устарела, а во-вторых, никакого отношения к делу не имеет. Разгорелись страсти. Джек, почетный гость на заседании, извинился и вышел покурить – тогда он еще курил, и его кардиолог еще не поставил ему ультиматум: либо бросить, либо отправиться на тот свет.)
Пока Рука подглядывала из-под ночного столика, Виолетта совлекла с себя все одеяния и прошествовала в душ, оставив дверь из спальни в ванную комнату открытой, чтобы обеспечить как Руке, так и читателю завлекательный вид. Далее шли обильные описания розовых выпуклостей и упругих аппетитностей. Теперь Джек понимает, что в этой сцене перестарался, но двадцатидвухлетнему юноше можно простить неумеренность. (Режиссер первого фильма снял сцену в душе как оммаж «Психо» Хичкока – тем более уместно, что первую Виолетту играла Сью Эллен Блейк, светловолосая богиня, гибрид Джанет Ли и Типпи Хедрен; Джек неутомимо добивался ее взаимности, но в итоге разочаровался – Сью Эллен была эгоистична и готова принимать дары и поклонение, но секс как таковой ей не нравился, и она терпеть не могла, когда ей размазывают макияж.)
Ирена в студенческие дни вообще не пользовалась косметикой (вероятно, потому что та стоила денег), но в итоге выглядела свежей и нежной, ничем не приукрашенной – сама подлинность, как только что вскрытая устрица. Кроме того, она не оставляла бежевых и красных пятен на подушке. (Джек оценил это лишь гораздо позже.)
