Джек удивлен:
– Но ведь она поступила на юридический!
Джаффри смеется:
– Это не оправдание.
– Но если она этого хотела, почему не сказала прямо? – обиженно говорит Джек.
– И чтобы ты ей отказал? Ты же ее знаешь. Она никогда не поставит себя в такое уязвимое положение.
– Но ведь я мог и согласиться! – Если бы он тогда догадался, а потом рискнул, его жизнь могла быть совсем другой. Лучше или хуже? Кто знает. Например, сейчас он мог бы чувствовать себя не таким одиноким. Просто к примеру.
Он так и не женился ни на ком из многочисленных девиц – поклонниц, актрис, с которыми знакомился на съемках. Он всех их подозревал в том, что они любят его книгу и/или деньги больше, чем его самого. Но Ирена, размышляет он, появилась раньше, чем «Мертвая рука» вышла в свет еще до его успеха. О ней можно говорить разное, но в корысти ее не обвинишь.
– По-моему, она до сих пор к тебе неровно дышит, – добавляет Джаффри.
– Она много лет превращала мою жизнь в ад! Из-за доходов от книги. Если она ее так ненавидела, почему не отказалась от денег?
– Потому что для нее это был способ поддерживать с тобой связь, – объясняет Джаффри. – Ты не догадывался?
Джаффри рассказывает Джеку, что соглашение при разводе с Иреной включало очень странный пункт: Ирена настояла, чтобы доля Джаффри в «Мертвой руке» перешла к ней – Джаффри должен был переводить ей все поступления от книги сразу, как только сам их получит.
– Она считает, что вдохновила тебя на создание книги. Так что она в своем праве.
– Может, она и вправду меня вдохновила, – говорит Джек. Он размышляет о различных методах, которыми можно было бы убрать Джаффри. Заколоть в мужской уборной ножичком для колки льда? Подсыпать радиоактивной пыли в пиво? Пришлось бы все тщательно продумать – за годы работы в политике Джаффри наверняка нажил себе могущественных врагов и теперь осторожен. Но, видимо, Джеку не придется реализовать ни одну из этих схем, поскольку Джаффри сошел со сцены в том, что касается «Мертвой руки»: он больше не получает от нее никаких выгод.
Джек посылает Ирене письмо. Не электронное – обычное, с маркой и всеми делами. Он хочет создать атмосферу романтики, чтобы усыпить бдительность Ирены, а затем, фигурально выражаясь, заманить ее в безлюдное место и спихнуть с обрыва. Он предлагает ей поужинать вместе. У него есть новости относительно их общей книги, и он хочет поделиться этими новостями с Иреной. Он предлагает ей выбрать ресторан – ценовая категория не препятствие. Он очень хочет с ней повидаться после стольких лет. Она всегда играла очень, очень особую роль в его жизни. И до сих пор играет.
Пауза. Наконец он получает ответ.
Да, это очень правильно. Приятно будет вспомнить длинный и сложный путь, который мы прошли – сначала вместе, а затем параллельными курсами, разными, но схожими дорогами. Невидимые вибрации соединяли нас, как ты наверняка и сам ощущал. С сердечным приветом, твой старый друг Ирена.
P. S. Наши гороскопы предсказали эту встречу.
Как это понять? Любовь, ненависть, равнодушие, притворство? А может, у Ирены крыша едет?
Они встречаются в дорогом ресторане «Каноэ», далеком от лапшевников с рыбными консервами, как небо от земли. Ресторан выбрала Ирена. Им дают один из лучших столиков – с видом на раскинувшийся внизу, залитый огнями город. У Джека от этого вида кружится голова.
Он отворачивается от окна и старается смотреть на Ирену. Она слегка сморщилась и сильно похудела, но в целом сохранилась хорошо. Скулы выпирают; у нее изысканный вид, явно следствие дорогого ухода. Взгляд поразительно синих глаз по-прежнему непроницаем. Одета она гораздо лучше, чем в пору их соседства; Джек, впрочем, тоже.
Им приносят белое вино, каберне совиньон. Они поднимают бокалы.
– Вот так вот, значит. – Ирена неуверенно улыбается. Неужто нервничает? Ирена никогда не нервничала; во всяком случае, Джек не замечал за ней такого.
– Я очень рад тебя видеть, – говорит Джек. Как ни странно, он искренен.
– Здесь подают очень хороший паштет из гусиной печенки, – говорит Ирена. – Я знаю, тебе понравится. Потому я и выбрала этот ресторан для тебя: я всегда знала, что тебе нравится.
Она облизывает губы.
– Ты меня вдохновляла в моем творчестве, – неожиданно для себя говорит Джек. Как не стыдно молоть такую сентиментальную чушь, упрекает он сам себя. Но, кажется, он хочет сделать Ирене приятное. Как это могло случиться? Надо переходить к делу, скинуть ее с высокого балкона, спихнуть с лестницы.
– Я знаю, – Ирена мечтательно улыбается. – Виолетта – это я, правда? Только она красивей меня, а я никогда не была такой эгоисткой.
– Для меня ты всегда была красивее, – говорит Джек.
Неужели это слеза? Неужели у Ирены бывают эмоции? Теперь Джек испуган. Он понимает, что рассчитывал на Ирену, на ее железный самоконтроль. Ирену, которая хлюпает носом, он убить не сможет: у него поднимется рука только на бессердечную.
– Я купила те туфли, – говорит она. – Точно такие, как те, в книге.
– С ума сойти, – произносит Джек.
– И сохранила их до сих пор. В коробке.
– Ох, – говорит Джек. Дело принимает чрезвычайно странный оборот. Она чокнутая – не хуже его юных поклонниц-готок, она сделала из него фетиш. Может, лучше отменить планы убийства. Бежать немедленно. Сослаться на приступ несварения желудка.
– Эта книга многое открыла для меня, – говорит Ирена. – Она придала мне уверенности.
– Оттого что за тобой гонялась мертвая рука? – Джеку трудно сосредоточиться. Неужели он и правда собирался заманить Ирену в темный переулок и треснуть кирпичом по голове? Нет, конечно же, то был мимолетный кошмар.
– Наверное, ты меня ненавидел все эти годы, из-за денег, – говорит Ирена.
– Нет, неправда, – врет Джек. Он ее и впрямь ненавидел. Но сейчас эта ненависть куда-то делась.
– Дело было не в деньгах, – говорит она. – Я не хотела причинять тебе боль. Я просто хотела поддерживать с тобой какую-то связь. Чтобы ты не забывал обо мне даже в своей гламурной новой жизни.
– Не такая уж она и гламурная. Я бы тебя все равно не забыл. Я тебя никогда не забывал.
Он врет или говорит от чистого сердца? Он так долго жил среди лицедеев и словоплетов, что теперь и сам не чувствует разницы.
– Мне понравилось, что ты не убил Виолетту, – говорит Ирена. – То есть что Рука ее не убила. Та финальная сцена, это было так трогательно. Я плакала.
Джек собирался позволить Руке задушить Виолетту: это казалось ему правильным и закономерным. Рука зажмет ей нос и рот, потом сомкнет мертвые иссохшие пальцы вокруг шеи и будет сжимать, пока Виолетта не закатит глаза, как святая в религиозном экстазе.
