Но в последний момент Виолетта храбро преодолела ужас и отвращение и взяла инициативу на себя. Она протянула собственную руку и нежно погладила Руку, поскольку знала, что это Уильям, ну или часть его. И Рука рассыпалась серебристой пылью. Это Джек украл из «Носферату»: любовь чистой женщины имеет непреодолимую власть над силами тьмы. Может быть, 1964 год был последним, когда такое еще могло прокатить. Если попробовать сейчас, тебя осмеют.
– Я всегда думала, что эта концовка – на самом деле твое послание, – говорит Ирена. – Обращенное ко мне.
– Послание? – переспрашивает Джек. Она чокнутая или совершенно права? Юнгианцы и фрейдисты с ней согласятся. Хотя если это в самом деле послание – разрази его гром, если он знает, что оно значит.
– Ты боялся. – Ирена словно отвечает на его невысказанные мысли. – Ты боялся, что если я на самом деле коснусь тебя, протяну руку и коснусь твоего сердца – если ты подпустишь меня слишком близко к своей утонченной духовной сути – то ты исчезнешь. И потому ты не смог, не захотел… Потому у нас ничего не получилось. Но теперь-то ты сможешь.
– Ну, я думаю, мы это выясним, – говорит Джек. Он ухмыляется – надеясь, что это выглядит как простодушная мальчишеская ухмылка. Неужели у него есть утонченная духовная суть? Если да, то Ирена – единственный на всем свете человек, который так считает.
– Я тоже так думаю, – говорит Ирена. Она снова улыбается и накрывает его ладонь своей; он ощущает кости ее пальцев. Он накрывает их соединенные руки своей второй рукой и слегка сжимает.
– Завтра я пошлю тебе букет роз. Красных, – он заглядывает ей в глаза. – Считай, что это предложение.
Вот. Он осмелился и ринулся в неизвестное, но в неизвестное что? Джек, иди гуляй на речку, говорит он себе, но будь осторожен. Избегай ловушек. Возможно, она окажется тебе не по зубам, а может, она вообще чокнутая. Не ошибись. Но сколько ему осталось той жизни, чтобы беспокоиться об ошибках?
Каменная подстилка
Сначала Верна не собиралась никого убивать. У нее в планах был только отдых. Перевести дух, подвести внутренние итоги, сбросить старую кожу. Арктика ей подходит: эти безграничные холодные просторы льда, скал, моря и неба действуют успокоительно. Никаких городов, шоссе, деревьев и прочего мусора, загромождающего пейзажи в более теплых краях.
В понятие мусора Верна включает и других людей, а именно мужчин. С нее пока хватит мужчин. Она мысленно приказывает себе не допускать никакого флирта и всего, что может за ним последовать. Ей не нужны деньги. Больше не нужны. Она не расточительна и не скупа, говорит она себе; она всю жизнь хотела лишь защититься – толстым слоем денег: добрых, мягких, изолирующих от внешнего мира, чтобы никто не мог больше к ней подобраться и причинить ей боль. Этой скромной цели она наконец-то достигла, без всякого сомнения.
Но старые привычки трудно искоренить, и вот Верна уже оценивающе глядит на попутчиков: облаченные в теплый флис, они возятся с чемоданами в вестибюле гостиницы при аэропорте, первой ночевке маршрута. Верна отсеивает взглядом женщин и мысленно сортирует мужскую часть стада. Некоторые приехали со своими женщинами, этих Верна тоже пропускает, из принципа: зачем излишне осложнять себе работу? Отцеплять жену от мужа – дело весьма трудоемкое. Верна знает это по опыту своего первого брака. Брошенные жены липнут к мужьям, как репьи.
Так что ее интересуют одиночки, те, что рыскают по внешнему периметру. Некоторые для нее слишком стары – с этими она избегает встречаться глазами. Ей нужны те, кто считает, что они еще ого-го; это – ее добыча. Она уговаривает себя, что не собирается ничего с ними делать, просто потренируется лишний раз – уверится, что еще может, если захочет.
Для сегодняшнего вечера, когда участников круиза будут представлять друг другу, она выбрала кремовый пуловер и приколола значок круиза – «Курс на Север» – на левую грудь, чуть-чуть ниже, чем следовало бы. Благодаря аквааэробике и упражнениям на мышцы кора она в прекрасной форме для своего возраста – да и для любого возраста, во всяком случае, когда она полностью одета и облачена в броню белья на стальных каркасах. Она не рискнула бы надеть бикини и разлечься в шезлонге на палубе – поверхностное сморщивание уже началось, несмотря на все ее усилия, и в частности поэтому она предпочла Арктику Карибам. Лицо – уж какое есть; несомненно, оно – лучшее, что можно купить за деньги на этой стадии; немножко бронзера, светлые тени для век, тушь для ресниц, сверкающая пудра, приглушенное освещение – и она покажется на десять лет моложе.
«Немало отнято, но кое-что осталось»
[37], – бормочет она, глядя на себя в зеркало. Ее третий муж был повернут на цитатах и питал особое пристрастие к Теннисону. Перед тем как отправиться в постель, он обычно говорил: «Мод, пойдем с тобою в сад»
[38]. Верну это страшно бесило.
Она душится одеколоном – ненавязчивый, цветочный, ностальгический запах – потом промакивает его, оставляя лишь намек. Перебор был бы ошибкой – да, пожилые носы менее чувствительны, но следует делать поправку на возможную аллергию. Чихающий мужчина не будет галантным кавалером.
Она приходит с небольшим запозданием, улыбаясь бодро, но отстраненно – женщине без спутника не следует выглядеть так, словно она в явных поисках, – берет предложенный бокал сносного белого вина и дрейфует меж сотоварищей по круизу, отхлебывающих и жующих. Мужчины окажутся высокооплачиваемыми специалистами на пенсии – врачи, юристы, инженеры, биржевые брокеры, движимые интересом к Арктике, белым медведям, археологии, птицам, инуитским народным промыслам, может быть, даже викингам, ботанике, геологии. «Курс на Север» привлекает серьезную публику и держит целый штат настоящих специалистов, чтобы пасти участников круиза и читать им лекции. Верна исследовала две другие компании, организующие круизы в эти места, и обе отвергла. У одной в программу круиза включены пешие походы, и рассчитан он на возрастную группу «до 50» – не ее целевая аудитория, – а другая устраивает коллективные спевки и одевает участников круиза в дурацкие костюмы. Так что Верне пришлось выбрать «Курс на Север» – он удобен еще и тем, что знаком. Она уже однажды ездила в этот круиз – пять лет назад, после смерти третьего мужа, – и теперь примерно знает, чего ожидать.
Многие одеты как на сафари – бежевый, хаки, много клетчатых рубашек, жилеты с изобилием карманов. Верна обращает внимание на бейджики с именами – Фреды, Дэны, Нормы, Бобы. Вот еще один Боб, и еще, и еще… Очень много Бобов. Немало среди них и одиночек. Боб. Когда-то это имя сыграло огромную роль в судьбе Верны, хотя, конечно, она давно избавилась от тяжкого груза воспоминаний. Она выбирает одного из Бобов – постройней, но не слишком худого, – подбирается поближе, поднимает взгляд на него, затем опускает веки. Он пялится на ее грудь.
– Верна, – произносит он. – Какое красивое имя.
– Старомодное, – объясняет Верна. – По-латыни оно значит «весна». Пора, когда все кругом оживает.
