Свет. Он все еще помнил его. Его сердце пошатнулось в груди, и на миг он опустил меч. Тогда в его уме зашептал голос, что напомнил ему о власти, данной ему теперь, и о том, что он не получил бы ее, следуя стезям Света. Артас крепко сжал в руках Ледяную Скорбь
– Когда-то я делал много глупостей, – парировал он. – Но теперь уже нет.
– Твой отец правил этой страной пятьдесят лет, а ты уничтожил все за несколько дней. Но разрушать легче, чем строить, правда?
– Как трогательно, Утер. Жаль, у меня нету времени на разговоры о былом. Я приехал сюда за урной. Отдай мне ее – и ты умрешь без мучений.
Никакой пощады. Никакой, даже если он будет молить о ней. Особенно если он будет молить. Слишком много связывало их в прошлом. Слишком много чувств было между ними.
Теперь Утер был в гневе и испепелял взглядом Артаса.
– В ней – прах твоего отца, Артас. Неужели ты осмелишься вновь оскорбить его память?
Внезапно Артаса поразило.
Отец…
– Я и не знал, что в этой урне, – пробормотал Артас, как Утеру, так и самому себе. Это было второй причиной, вызвавшей ухмылку на лице повелителя ужаса. Он знал, что было в урне. Испытание во время испытания. Мог ли Артас поднять руку на наставника? Мог ли осквернить прах своего отца? Артасу стало дурно от всего этого. Он обратил это в гнев, поднял Ледяную Скорбь.
– Но это и не важно. Я получу то, зачем пришел. Так, или иначе.
Ледяная Скорбь задрожала в руках и мыслях, ожидая схватки. Артас приготовился напасть. Утер оценил его взглядом и медленно поднял свой пылающий молот.
– Я не хочу в это верить, – сказал он, и Артас с ужасом понял, что на его глазах появились слезы. – Когда ты был молодым и самовлюбленным, я считал это просто ребячеством. Когда в тебе родилось упрямство, я решил, что это просто стремление вырваться из тени своего отца. А в Стратхольме… прости меня Свет… я молился, что ты сможешь увидеть свои ошибки и вернуться на свой путь. Я не мог поднять руку на сына моего правителя.
Артас улыбнулся, и они двое стали кружить друг против друга.
– Но сейчас-то придется.
– Это была моя последняя клятва твоему отцу. Моему другу. Я обязан похоронить его с почестями, даже если его, беспомощного и безоружного, убил его собственный сын.
– Ты умрешь ради клятвы.
– Может быть, – Утера, казалось, это совсем не беспокоило. – Я лучше умру, исполняя свой долг, чем буду жить твоей милостью. Я рад, что он умер. Рад, что он не видит, во что ты превратился.
Эти слова… больно задели его. Артас сам не ожидал этого. Он остановился, и внутри его вскипели чувства. И Утер воспользовался этой заминкой, чтобы напасть.
– Во имя Света! – крикнул он, взмахнув со всей силой молотом. Светлое оружие просвистело возле Артаса.
Он уклонился в последний момент, и его лицо ощутило ветер, разрезанный молотом. Лицо Утера было спокойным, сосредоточенным… и смертельным. Это был его долг, он знал это – убить изменника и остановить распространение зла.
Так же и Артас знал, что обязан избавиться от человека, который когда-то научил его жить. Он должен избавиться от прошлого… всего своего прошлого. Иначе оно всегда будет следовать за ним, искушая возможностью раскаянья и прощения. С диким криком Артас опустил Ледяную Скорбь.
Молот Утера блокировал удар. Два человека смотрели друг на друга, их глаза разделяло несколько дюймов, и каждый из них старался пересилить другого, пока Утер не откинул Артаса назад. Парень споткнулся, и Утер продолжил натиск. Его лицо было непоколебимо, но глаза были решительными и жестокими. Казалось, он сражался так, будто его победа неизбежна. Самоуверенность сыграла с Артасом злую шутку. Ведь никогда раньше он не был сильнее Утера, пока не…
– Все закончится здесь, парень! – громогласно сказал Утер. Артас с ужасом увидел, что паладин весь пылал ярким светом. Не только его молот, но и все его тело, будто сам он был оружием Света, что сразит Артаса. – Во имя правосудия!
Молот опустился. Артас тяжело выдохнул, когда молот ударил его прямо в живот. Лишь его доспехи спасли его, выдержав даже удар пылающего молота светоносного паладина. Артас растянулся на земле, Ледяная Скорбь выпала из его рук, и он из последних сил пытался подняться или хотя бы дышать. Свет… он отвернулся от него, он предал его. И теперь он отомстил через Утера Светоносного, своего величайшего защитника, наделив его своим блеском и славой.
Жар, окутавший Утера, раскалился, и Артас согнулся в муках, ведь он обжигал его глаза и душу. Он был не прав, когда предал его, ужасно не прав, ведь теперь милосердие и любовь покинули его, оставив лишь зияющую рану. Он посмотрел вверх, на чистый белый свет, что был в глазах Утера, и заплакал, готовясь к смертельному удару.
Он выхватил меч, сам того не понимая – или он вскочил ему в руки по собственной воле? В том хаосе, что царил в его голове, Артас не мог узнать ответ. Все, что он знал – это то, что в его руках теперь Ледяная Скорбь, а в голове – шепот.
Там где есть Свет – есть и тень. Там где есть день – есть и ночь. И даже самую яркую свечу можно загасить.
Как и самую светлую жизнь.
Он взглотнул комок в горле и снова смог дышать. И вот тогда Артас сумел заметить, что Свет вокруг Утера чуточку потускнел. А затем Утер поднял молот, чтобы нанести Артасу последний удар.
Но Артаса там уже не было.
Если Утер был как медведь, громадный и могучий, то Артас был подобен тигру, сильному, быстрому и ловкому. Молот, могучее и Светом благословенное оружие, не предполагал быстрого боя, что отлично подходило к стилю боя Утера. Ледяная Скорбь же, хоть и была огромным двуручным клинком, казалось, могла сражаться и самостоятельно.
Он вновь бросился в бой, отставив самоуверенность, и теперь сражался во всю силу. Он не замедлил напасть на Утера первым, не дал паладину опомниться, чтобы поднять молот и опять нанести сокрушительный удар. Утер с удивлением смотрел на него, но свет, что ярко пылал в его теле, рассеивался с каждой секундой.
Рассеивался перед властью, данной Королем-личем.
Снова и снова Ледяная Скорбь наносила удары – что отражались то головкой молота, то рукоятью, то доспехами, больно укусив паладина прямо в то место, где наплечник крепится к нагруднику.
Утер выругался и отступил назад. Из его ран лилась кровь. Ледяная Скорбь жаждала большего, и Артас готов был ей его дать.
С диким ревом Артас набросился на противника. Молот, огромный и светозарный, упал из обессилевших пальцев Утера, когда Ледяная Скорбь вгрызлась в его руку. Удар изогнул нагрудный доспех Утера. Спустя мгновение второй удар в то же самое место разломил его и меч вонзился в его грудь. Накидка Утера, синяя в золоте, в цветах Альянса, которому он когда-то служил, упала на заснеженную землю, и Утер Светоносный тяжко пал на колени. Он посмотрел на Артаса. Он тяжело дышал, кровь сочилась из его рта, лилась на бороду, но на его лице не было ни намека на поражение.
