Артас не стал тратить время на ответные оскорбления. Он оскалил зубы и сосредоточился на парировании града ударов, посыпавшихся на него. Клинки демона кружили вихрем изумрудного пламени. Артас ощущал в них демоническую силу, так же как и Иллидан наверняка чувствовал холодную тьму Ледяной Скорби.
Внезапно Иллидан прекратил выпады, и Артас по инерции шагнул вперед. Он поднял глаза вверх и увидел Иллидана, распростершего в воздухе крылья, готовясь к новой атаке.
Пока они выжидающе смотрели друг на друга, Артас попытался отдышаться. Он видел, что и для Иллидана схватка не прошла даром. На его лавандовой коже мерцал пот. Артас стал в стойку, приготовив к бою Ледяную Скорбь, и стал ждать, пока Иллидан нападет.
А Иллидан сделал нечто совершенно неожиданное. Он схватил свое оружие двумя руками – и разделил его на двое. Теперь в каждой его руке было по клинку.
– Смотри, это – Парные Клинки Аззинота! – злорадствовал Иллидан. Он взлетел вверх, кружа мечами в левой и правой руке, и Артас понял, что лучше бы он не видел ни одного. – Две великолепные глефы. Ими можно сражаться как одним великим и смертоносным оружием – а можно и как двумя. Это было личное оружие стражника рока – полководца демонов, которого я сам убил. Десять тысяч лет назад. А ты давно владеешь своим милым клинком, человечишка? Ты хорошо научился им сражатся?
Эти слова должны были бы обескуражить рыцаря смерти. Однако же, они его взбодрили. Пусть Иллидан и наловчился орудовать своими клинками, – но они не были так крепко связаны с ним, как он был связан с Ледяной Скорбью. Он знал, что они связаны судьбою, когда увидел его в видении в первые дни в Нордсколе. Он уверился в этом, когда впервые увидел клинок наяву. И теперь, крепко сжимая клинок в руках, он чувствовал, они – едины.
Клинки демона сверкнули. Иллидан камнем набросился на Артаса. Артас крикнул и ударил в ответ так сильно, как никогда не бил за все время, что носил рунный клинок. Он взмахнул Ледяной Скорбью прямо на пути демона. Он знал, он ждал этого, и он ощутил, как меч врезался ему глубоко в плоть. Он не остановил меч, протянув по туловищу Иллидана глубокую рану, и упился мучительным криком бывшего калдорая.
И все же этот ублюдок не упал. Крылья Иллидана лихорадочно забились, держа его на ногах, и, прямо перед пораженным взором Артаса, его тело стало темнеть и прятаться в тенях… и вскоре стало казаться, что оно сделано из густой черно-фиолетовой и зеленой дымки.
– Вот – сила, которую ты подарил мне, – крикнул Иллидан голосом еще глубже, чем прежде. Артас ощутил, как он заставил его задрожать до костей. Глаза Иллидана ярко пылали во тьме, которой стало его лицо. – И эта сила уничтожит тебя.
Крик вырвался из горла Артаса, и он вновь упал на колени. Яркий зеленый огонь запылал на его доспехах, полыхал на коже, и даже на миг затмил синий жар Ледяной Скорби. Его крики боли смешались с хохотом Иллидана. Огонь скверны танцевал по нему, и Артас, задыхаясь, упал на землю. Огонь угас, и он увидел, как Иллидан идет, чтобы добить его. Он почувствовал рунный клинок, который все еще был зажат в его руках, – он убеждал его собраться с силами.
Ледяная Скорбь была его, была им самим, и вместе они были непобедимы.
И как только Иллидан занес клинки, чтобы покончить с врагом, Артас изо всех сил поднял Ледяную Скорбь острием вверх. Он чувствовал, как клинок проник в плоть.
Иллидан тяжело свалился на землю. Кровь сочилась из его обнаженного торса, лилась на снег, медленно таявший, наливаясь кровью. Его грудь поднялась и упала в болезненном вздохе. Теперь от его хваленых клинков не было никакого толку. Один выпал из его ослабшей хватки, второй остался в руке, но он не мог даже поднять его. Артас встал на ноги, хоть его тело все еще местами пылало языками пламени скверны, которые швырнул в него Иллидан. Он с минуту смотрел на демона, запечатлев в памяти его вид. Он хотел нанести ему смертельный удар, но позволил холоду и боли сделать это за него. У него были дела куда важнее. Он повернулся и посмотрел на шпиль, возвышавшийся возле него.
Один миг он просто стоял и смотрел, зная, хоть и неизвестно откуда, что многое вскоре изменится. Затем он глубоко вздохнул и вошел в пещеру.
Артас изумленно шел по длинным коридорам, ведущим в глубины ледника. Его ноги, казалось, сами несли его. Везде было тихо, и никто не мог оспорить его права быть здесь. Он не слышал, а чувствовал пелену глубокой силы. Он шел все дальше, и сила манила его подобраться к своей судьбе так близко, как никогда.
Впереди был холодный блекло-синий свет. Артас шел к нему, едва не срываясь на бег. Тоннель окончился залом с высоким сводом, в котором Артас тут же признал тронный зал. Прямо перед ним было сооружение, от одного вида которого у Артаса перехватило дыхание.
На верхушке этой башни, этого высокого шпиля изо "льда, что вовсе не был льдом", который возвышался почти до самого свода зала, там, наверху, была тюрьма Короля-лича. Узкая извилистая тропинка, выдолбленная в шпиле, вела наверх. В Артасе все еще была сила, данная Королем-личом. Но он медлил, тяготимый неприятными воспоминаниями. Как гадкие мухи они набросились на него, когда он поднимался наверх, тяжело переступая закованными в латы ногами. Слова, мысли, картины прошлого, – все возрождалось в его памяти.
"Помни, Артас. Мы – паладины. Мести нет места в наших помыслах. Если мы позволим нашим эмоциям обратиться к жажде крови, то мы не будем ничуть лучше этих мерзких орков".
Джайна… о, Джайна… "Никто не в силах тебе отказать. Даже я".
" Не отказывай мне, Джайна. Никогда не отказывай мне. Пожалуйста."
"Мне никогда не удастся, Артас. Никогда".
Он неуклонно продолжал подниматься.
"Мы знаем мало, слишком мало – и не можем же мы вырезать весь город только из животного страха!"
"Но я тебе, парень, говорю, это дело дурное. Оставь все как есть. Пусть останется тут, потерянный и забытый. Мал’Ганис здесь, что ж, прекрасно. Пусть он свою демоническую задницу приморозит в этой пустоши. Забудь об этом и давай поведем твоих людей домой".
Шаг за шагом. Вверх, только вверх. Его память заполонило видение черных крыльев.
"Я оставлю тебе одно предсказание. Запомни: чем яростнее ты будешь бороться с врагами, тем быстрее твои люди окажутся в их власти".
И каждый раз, когда его уносили к себе воспоминания, заставляя сердце сжиматься в груди, одно видение, один шепот, сильнее и непреклоннее всех остальных, подзывал его к себе:
– Скорее, мой герой. Скоро я буду освобожден… и это вознесет тебя к истинной силе.
Он поднялся вверх, и его пристальный взгляд устремился к вершине. К огромной глыбе льда, где томился в заключении тот, кто повел Артаса этим путем. Он подошел еще ближе, и теперь между ними была всего пара шагов. Он лицезрел того, кто был заключен внутри постамента, хотя мало что мог разглядеть. Туман овеивал ледяную глыбу, замутняя взор.
