Как она сказала, так тогда и вышло. Второй летный экземпляр взлетел через пять месяцев и продемонстрировал прекрасные характеристики. «Люфтганза» потом, после кризиса, купила его, восстановила заказ еще на два М-20, потом заказала еще десять. Пресса назвала М-20 наиболее современным немецким самолетом. И действительно, он будет летать в «Люфтганзе» в течение последующих пятнадцати лет.
Тогда же, летом 1928-го, Лилли совершила самый решительный поступок в своей жизни. Она обеспечила ведущую позицию Вилли на заводе и навсегда связала свою судьбу с его работой. На Баварском авиазаводе Мессершмитт хоть и был главным конструктором и техническим руководителем, но работал за зарплату, которую ему платили хозяева завода. А владели акциями завода правительство Баварии и Министерство транспорта в Берлине.
Когда социал-демократы в рейхстаге устроили скандал, что государственные структуры владеют предприятием, которое может выпускать боевые самолеты, было решено продать все акции, но одним пакетом в одни руки и за полную стоимость. Мессершмитт осознал, какая серьезная опасность нависла над ним. Завод в Аугсбурге хотели купить компании «Хейнкель» и «Альбатрос». Если это произойдет, то он потеряет свою независимость, будет работать на «Хейнкеля» или на «Альбатрос», и о своих самолетах можно будет забыть.
Что же делать? Он не находил себе места, в раскалывающейся голове крутились какие-то варианты спасения, но ничего реального. Когда он рассказал о ситуации Лилли, она спросила, сколько хотят хозяева завода за весь пакет акций. Они хотели 400 тыс. рейхсмарок.
Вилли и сейчас помнит, как она тогда очаровательно улыбнулась и задумчиво сказала: «Хорошо, мой друг, я поговорю с мужем». Эту огромную сумму денег она собрала. Уговорила Отто купить авиационный завод BFW, где Вилли Мессершмитт создает такие замечательные самолеты и благодаря которым завод будет приносить большую прибыль. Часть нужной суммы пришлось взять у их родственников.
Невозможно забыть, как Вилли был безмерно благодарен ей за это. Она создала ему идеальные условия для творчества и большого успеха. Теперь он мог целиком посвятить себя только любимому делу – конструированию самых совершенных самолетов в мире.
В новом совете директоров теперь председательствовал Отто Стромейер, их семье принадлежала большая часть акций Баварского авиазавода на сумму 330 тыс. рейхсмарок. Меньшая, на сумму 70 тыс., досталась Мессершмитту в счет активов его компании, вложенных теперь в завод. Три члена совета из Мюнхена: профессор, юрист и государственный советник. Исполнительными директорами стали Хилле и Мессершмитт.
Отто Стромейер был существенно старше Вилли и имел опыт руководства предприятиями, приносящими прибыль. Он был невысокого роста, с правильными чертами лица, но несколько удлиненным носом, высоким лбом с залысинами и гладко зачесанными назад набриолиненными короткими волосами. Он любил костюмы в клетку. Когда выслушивал длинные объяснения о возникших проблемах, то складывал руки за спиной и прищуривал глаза, стараясь понять их суть.
После десяти лет брак Лилли и Отто дал трещину и распался. А тут экономический кризис, процесс банкротства BFW, потеря инвестиций и уход Отто Стромейера с завода в Аугсбурге. Теперь у Лилли остались трое мальчишек и он, Вилли. Дети жили в Бамберге в родовом доме ее родителей. Как и дом Мессершмиттов, это было очень солидное трехэтажное строение под черепичной крышей с большим участком земли, на котором росли ели, березы и кустарник. Мальчишкам было где порезвиться. Дом стоял буквой «Г» на углу двух тихих улиц, и главный вход в виде массивной трехстворчатой двери под арочным сводом находился в углу дома во дворе. Стена дома над дверью всегда была покрыта зеленым вьюном, который разрастался почти до крыши между окнами второго этажа с крестообразными рамами.
Лилли фон Мишель-Раулино.
Миниатюрная хрупкая Лилли Стромейер теперь почувствовала себя хозяйкой завода, ответственной не только за коммерческий успех самолетов Вилли Мессершмитта, но и за их мировое признание как самых совершенных. Теперь она не пропускала ни одного важного события на заводе. Внимательный взгляд ее выразительных глаз из-под стекол очков в модной оправе всегда находил главное и важное. Простая гладкая прическа ее прямых, не совсем коротко постриженных темных волос, на улице всегда дополнялась модной шляпкой. Ее стройная фигурка в элегантном деловом костюме – однобортный пиджак и чуть расклешенная юбка, только прикрывающая колени, непременно создавала у работников завода и высоких гостей очень эффектный образ бизнес-леди. Природная одаренность быстро соображать и многолетнее увлечение авиацией делали ее советы Вилли актуальными и полезными. Они чаще встречались. Она видела его в рабочей обстановке и все больше восхищалась им.
Теперь он имел возможность отблагодарить ее не только своим вниманием, но и деньгами. Когда в апреле 1937 года на совете директоров делили прибыль за проданные лицензии, Вилли настоял, чтобы за счет его доли фрау Стромейер, которая владела к тому времени 30 % акций, выплатили 1 млн марок, т. е. 40 % от прибыли, а не 30 %, как ей полагалось. Его племянники называли ее просто – тетя Лилли.
Да, в самое критическое для его карьеры время именно она, Лилли, обеспечила его теперешний успех. Но разве он может об этом писать и говорить в своих публичных выступлениях? Конечно, нет.
Они будут вместе до конца. И она разделит с ним все перипетии его необычной, счастливой и трагичной жизни. Она станет фрау Мессершмитт только через семь лет после войны, когда ей уже будет шестьдесят один, а ему пятьдесят четыре. Худенькая элегантная старушка будет сопровождать своего обожаемого супруга на официальных встречах и в заграничных командировках. Двадцать один год проживут они в официальном браке. Ее мужа снова начнут прославлять и награждать памятными золотыми медалями и почетными должностями, и ее умиротворенная душа покинет тело в Рождество 1973 года. Он последует за ней через пять лет, и они теперь навсегда вместе в фамильном склепе семьи Мишель-Раулино на кладбище Бамберга.
Тео Кронейс
Успех, об истоках которого Вилли Мессершмитта постоянно просили рассказывать пропагандисты Геббельса, в огромной степени был связан еще с одним человеком, имя которого Теодор Кронейс. Судьба связала их на долгие восемнадцать лет. Их партнерство, дружба, взаимное доверие и уважение оборвала безвременная смерть Теодора в 1942-м от сердечного приступа. Ему было только сорок восемь, и все всегда звали его просто Тео.
Их сотрудничество началось осенью 1924 года, это была рутинно-деловая встреча. До этого они мельком виделись на авиационных соревнованиях. Военный летчик и герой Первой мировой, имевший на своем счету пять боевых побед, а ныне владелец летной школы, хочет заказать у молодого авиаконструктора легкий самолет. Сейчас они сидят за уютным столиком в семейном ресторане на первом этаже большого дома виноторговцев Мессершмиттов в Бамберге. К ним подсаживается знакомый Мессершмитту господин, и из их разговора Кронейс узнает, что молодой авиаконструктор задолжал этому господину значительную сумму и тот требует, чтобы в счет долга Мессершмитт продал ему свои патенты по смехотворно низкой цене. Улучив момент, когда ростовщик на минутку вышел из зала, Кронейс спросил у Вилли, сколько он должен, и тут же выписал чек на всю сумму долга – 4500 рейхсмарок.
