В кабинете повисла пауза сродни той, что в театре делают актёры перед финальной фразой, чтобы сорвать гром аплодисментов.
— Ай, какой молодец! Настоящий большевик! — Иосиф проследовал неспешным шагом к своему столу и сел на кресло. — В том, что мы с тобой общих взглядов, я убедился. Прости старого друга, хотел проверить, как далеко ты готов зайти в их отстаивании. Скажу тебе так: я удовлетворён. Ты вовремя остановился, Том. Теперь у меня нет сомнений, что вместе мы любого врага одолеем. И внутреннего, и внешнего. Спасибо тебе!
Артём был в недоумении — только что этот человек сверкал глазами и предлагал немыслимые вещи, а теперь вёл себя, как кот на печи.
— Это всё, что ты хотел узнать о моих взглядах?
— Всё, Федор, всё… Увидимся, я так надеюсь… — Сталин поднялся, подошёл и подал руку.
— Увидимся.
Артём руки ему не подал и, по-военному развернувшись на каблуках, направился к двери.
«Какой же ты вспыльчивый, Том… Прежде чем отправляться в плавание, нужно знать, кто будет с тобой в одной команде. Сейчас, мой друг, ты сел не в ту лодку…» — подумал Иосиф Виссарионович, протягивая руку к эбонитовой трубке чёрного телефонного аппарата:
— Соедините меня с Енукидзе… — Дальше Сталин говорил по-грузински. — Авель? Гамарджоба! У тебя найдётся десять минут для встречи со своим земляком? Да с кем, со мной, конечно! По такому случаю у меня найдётся бутылочка «Хванчкары» с родины. Да. Жду.
Ошибка
Перенесённый концерт таки договорились сыграть. Постановка была незамысловатая и приуроченная к Новому году, но из-за постоянной занятости гостей и всенародного траура её пришлось тогда отменить.
Ключевым элементом был «Колобок» в постановке Веры Фёдоровы и исполнении воспитанников при участии Полины, в обязанности которой входило двигать бумажный лес для правдоподобности изображения бегущего по нему Колобка.
Колобком был назначен Томик, из-за чего Васька категорически обиделся, но никакой, даже самый талантливый постановщик не осмелился бы пригласить его на эту роль, уж больно он был худющий. Поэтому Ваське доверили роль лисы, а ещё пятеро актёров постарше по очереди читали слова сказки, то и дело оборачиваясь в сторону главных героев.
Голова лисы, которую мастерили всем миром из папье-маше почти неделю, издала рык, похожий больше на волчий, после чего Колобок помчался по импровизированной сцене в сторону занавеса, и чтецы продекламировали:
— Я от бабушки ушёл, я от дедушки ушёл и от тебя уйду!
На Томике был надет оранжевый жилет, набитый ватой, что ещё более подчёркивало его схожесть с главным героем.
Под бурные аплодисменты зрителей вся труппа вышла на поклон после счастливого конца сказки. Полина построила всех в рядок, и они отвесили низкий поклон, при этом голова с лисы упала на пол и лопоухий Василий увидел полный зал взрослых не через дырочки в маске, а вживую, от чего пришёл в смятение и запоздал с уходом со сцены.
— Какие они потешные! — Товарищ Авель Енукидзе был главой делегации ВЦИК, потому сидел рядом с Надеждой Сергеевной Аллилуевой и Елизаветой Львовной Сергеевой.
— Надюша, а твой актёр ещё тот! Рычать уже умеет! — продолжил Авель Сафронович, не прекращая аплодировать.
— Надеюсь, это ему не пригодится, — улыбнулась Надежда Сергеевна своему крёстному и предложила:
— Не хотите пару добрых слов сказать?
— Конечно, моя дорогая! Конечно! — И почётный гость направился к сцене.
Аплодисменты тут же прекратились, и публика сложила в почтении руки.
— Дорогие наши, любимые! Смотрю на всё, что вы тут создали и слеза наворачивается! Вот честное слово! Ещё недавно многие из ваших воспитанников жили на улице, недоедали, бродяжничали, воровали, а теперь они в тепле, накормлены, учатся грамоте, учатся быть хорошими людьми. Страна тоже недоедает, страна лежит в послевоенной разрухе, но она всегда найдёт для вас, её новых граждан, и кусок хлеба, и время на ваше воспитание, и лучших специалистов для этого. Я не сомневаюсь, что с такими воспитателями выпускники этого детского дома, когда подрастут, станут лучшими специалистами. Врачами, учителями, военными — нам все нужны только лучшие! Потому что страна наша справедливая, честная, лучшая! Спасибо вам всем!
Авель Сафронович приложил руку к сердцу, сделав лёгкий кивок в знак благодарности, и публика снова принялась усердно хлопать. Маленькие ладошки издавали звонкие хлопки, и малыши от старания подпрыгивали на стульчиках.
Эта речь означала конец мероприятия, и Лиза подняла руку, показывая Полине, чтобы та подошла. Енукидзе, сопровождаемый своей свитой, двинулся в прихожую.
— Поля! Полечка, ну быстрее же!
Когда девушка пробралась ближе к процессии, Лиза обратилась к уважаемому гостю:
— Авель Сафронович, вам большое спасибо за помощь в содержании нашего учреждения и мы очень рады, что вам понравилось. Взамен ничего лишнего не попросим, потому как пролетарская скромность нам этого не позволяет.
Енукидзе улыбнулся и стал надевать пальто. И Лиза в спешке продолжила:
— Товарищ Енукидзе, у меня только одна будет просьба: найдите время выслушать нашу сотрудницу. Я не сомневаюсь, что вы поможете разобраться и восстановить справедливость, если это будет возможно.
Лиза выдвинула Полину на первый план, и Авель Сафронович, окинув её оценивающим взглядом с ног до головы, промолвил:
— Отчего же не выслушать, вам, Лизочка, я не могу отказать, вы же знаете. Как зовут нашу прелестную сотрудницу?
Полина ощутила, как её лицо налилось краской.
— Её зовут Полина. Полина Черепанова. Там дело личное, но, наверное, в вашей власти.
— Что ж, Полина, приходите завтра в это же время. Знаете, где находится ВЦИК?
У Полины отняло дар речи. Она в Москве дальше вокзала, Красной площади и тюрьмы никогда не ходила и всякого рода учреждения с красными табличками внушали ей трепет.
— Хотя нет, время будет уже позднее, можете не застать. Приезжайте ко мне домой. Наденька знает адрес. Наденька, прощайте! — Авель расцеловал её как родственницу и попрощался со всеми остальными.
— Боже, как домой! — Полина смогла говорить, когда публика разошлась. Она присела на мраморную лавочку под лестницей и стала тревожно перебирать руками передник. — У меня и надеть-то нечего…
— Пусть это тебя не тревожит, моя дорогая, мы подберём тебе что-нибудь из моего гардероба, фигурки-то у нас одинаковые! — Лиза крутанулась перед ней в своём парадном платье. — Идём, посмотрим в шкафу.
После примерки было подобрано скромное бирюзовое платье и фетровая шляпка, не предусматривающая никакого легкомыслия. Надежда Сергеевна записала на клочке бумаги адрес и способ туда добраться на трамвае.
— Это очень хорошо, что он согласился тебя выслушать, это очень положительно, я верю, что всё у нас получится! — щебетала Лиза возле Полины, когда та на следующий день собралась выходить. — Будь краткой и разговаривай фактами, не перебивай его, он человек дела. И очень широкой души. Всё, с Богом! — Лиза сама испугалась того, что сказала, и тут же прикрыла рот рукой.
