— Как видишь.
— Надо думать, несладко им тогда приходилось, если хватило одного привета.
Черепанов засмеялся.
— Да они все просто в шоке были от Рауля — ещё бы, сам мистер Вейл из ЦРУ пожаловал!
— Да, — кивнул головой темнокожий «мистер Вейл», — любят в этой стране негров. Это мне ещё папа говорил, когда посылал с Кубы в Союз учиться.
— А ты где учился, Рауль? — поинтересовался Иван.
— Сначала в Севастополе «Нахимовку» закончил — Кубе нужны были морские офицеры. Потом военный институт в Москве — Союзу нужны были разведчики, особенно чёрной наружности. В итоге имеем офицера Рауля Гонсалеса — российского военно-морского разведчика на пенсии.
— А на родину не тянет?
— Да мы там с женой каждые два-три года бываем. У меня там, в Гаване, старший сын служит. Я ему всегда говорил: Саша, Кубе нужны морские офицеры. Особенно белой наружности.
Джип спустился, наконец, с грунтовки на трассу.
— И всё-таки стрёмное мероприятие мы провели, — Черепанов переместил сумку с видеокамерой себе на колени. — Вдруг бы этот Чубук решил подстраховаться и перезвонил бы по инстанциям?
— А зачем ему звонить? — засмеялся Сергеев. — Ему самому звонок свыше был, пока мы по территории гуляли. Большой генерал из большого киевского кабинета просил оказать нам содействие, но в рамках разумного, не раскрывая все военные тайны. Последнее наставление, видимо, Чубука особенно убедило.
— А что за генерал?
— А хрен его знает. Но мой человек, который звонил, был полностью в теме — адреса, пароли, явки. Зря, что ли, Рауль всю ночь за компьютером просидел?
— Точно, — согласился Гонсалес. — Дохлая у них защита, колхозный уровень!
— Ты, Вань, слушай нас, стариков! — засмеялся Сергеев. — Мы, пенсионеры, народ активный и деловой. Больше, чем от нас, ни от кого пользы нету.
Иван согласно кивнул головой — точно, так и есть!
— А что это вы, парни, так рано на пенсию ушли? Нет, я, конечно, завидую, но всё-таки, на мой взгляд, рановато.
Сергеев пожал плечами:
— Да как тебе сказать… От свободы выбора, пожалуй… После развала Союза чуть не с ножом к горлу приставали — ты за белых али за красных? Ты русский или украинец? Выбирай немедленно! Ну, я и выбрал… пенсию.
— Точно, — согласно кивнул головой Гонсалес, — у нас то же самое было. Мне-то, понятное дело, полегче — мне сразу сказали, мол, бачимо, хлопцю, що ти не москаль! Правда, у меня и выбора особого не было: в украинском флоте служить не хотелось, а из российского меня бы точно выперли за чувство юмора. Хорошо, успел пенсию оформить…
— Это за адмирала-десантника? — уточнил Сергеев.
— За какого десантника? — заинтересовался Черепанов.
— Да был такой… Нас, флотскую разведку, курировал один из замов командующего. За что он меня так невзлюбил? Всё «Маугли» да «Маугли»… Типа шутка! Чувство юмора, значит, такое, адмиральское. Ну, а у меня свои понятия о смешном. Да… Как раз после августовских дел 91-го года всё и случилось. Служил у меня в отделе Вася Павлюк, каптри. Редкий проходимец и народный умелец — хоть ключом, хоть отвёрткой, хоть топором — всё мог починить. От табуретки до «Жигулей». Про национальные симпатии он как-то до поры до времени помалкивал, фанатично КПСС прославлял, даже вражеские анекдоты осуждал, а тут, видишь, разошёлся — начал клеймить угнетателей-москалей на каждом углу. Он как раз перевод в ВМСУ оформлял и в тот день собирал свой слесарный и шанцевый инструмент в чемодан — все эти железяки он в кабинете держал, в нижнем ящике несгораемого шкафа… Как меня пробило — до сих пор не пойму… Пошёл я прямиком к адмиралу, у него кабинет был в нашем здании этажом ниже… Чин по чину доложился и говорю: так и так, товарищ адмирал, беда у нас. Павлюк, скотина фашистская, нажрался, бегает пьяный с молотком по этажам, вас, Виталий Степанович, ищет. Орёт, мол, нынче ихняя власть, и ни фига ему не будет, если он вас, кровопийцу и угнетателя украинского народа, молотком этим, или чем потяжелее, захерачит по башке. Я, говорю, пытался его остановить — чуть не убил, гад! Как советский человек и как воин-интернационалист я, конечно, позвонил в милицию. Но пока они приедут, вы, товарищ адмирал, будьте всё ж таки настороже! Задумался тут Степаныч. Спасибо, говорит, тебе, Гонсалес, за своевременный сигнал. Ты настоящий советский офицер. Иди, пока милиция не приехала, посторожи в коридоре. И руку мне пожал. Вышел я из адмиральского кабинета и прямиком к себе. А там Вася как раз разводной ключ, здоровенный такой, в чемодан пакует. Я — так и так — слушайте, товарищ капитан третьего ранга, боевое задание. Пока я тебе ещё два дня начальник, даю дембельский аккорд: дуй, Вася, со своим ключом к адмиралу, у него батарея потекла, чуть не два ведра воды уже вылилось. Вася козырнул и пошёл. С ключом…
Дальше мне адъютант адмиральский рассказывал. Он сам от ситуации охренел: стук в дверь, от адмирала «добро» на вход, на пороге стоит Вася, в руке шведский ключ. Немая сцена. Адмирал в два прыжка долетел до окна и махнул через подоконник. Прямо как доблестный воин-десантник. Хорошо, внизу клумба, но всё ж таки второй этаж, а годá так сигать у Степаныча уже не молодые… Короче, ногу сломал. Жальче всех, конечно, адъютанта — я ж говорю, охренел мужик от простоты ситуации…
Черепанов, задыхаясь от смеха, катался по заднему сидению джипа.
— Вот я ж о том же… — повторил Сергеев. — Слушай, Ваня, нас, стариков. Мы плохому не научим.
* * *
Зная, что на крупных станциях работают камеры наблюдения, из осторожности Черепанов решил сесть на поезд в Джанкое. Билетов из Крыма до Киева, как обычно, не было. Даже «двадцатка» гривен, которая в таких случаях обычно помогает, на кассира впечатления не произвела. Пришлось идти на абордаж. Проводница — рыжая бойкая девица, окинув его быстрым опытным взглядом, тихо сказала: «Если 200 устраивает, иди, милый, в моё купе, а там разберёмся». Черепанов закрыл дверь купе и вдруг почувствовал дикое облегчение — всё как-то устраивалось, и так было приятно побыть одному. Даже мысль пришла угостить проводницу конфетами, нет-нет, не флиртовать с ней, а просто поболтать, чтобы жизнь в его лице вдруг сделала ей приятный сюрприз…
Но идиллическое состояние Ивана Сергеевича было резко прервано. В купе залетел взъерошенный тип в милицейской форме. Ещё двое — явно его коллеги: один плотно сбитый и упитанный, второй худой, кучерявый, — были одеты по гражданке и стояли на пороге. «Ваш билет!» — строго вступил в бой страж порядка. Внутри у Черепанова всё опустилось, но испугаться он не успел. «Серёга, тот, с сумкой, кажется, в последнем купе закрылся», — мимо проскочил четвёртый оперативник. Вмиг у Черепанова отлегло. Ещё одна секунда, и он начал приходить в себя и почувствовал некий азарт. Его никто не трогал, это просто облава на проводников, видимо. Он вспомнил правило, которому научился ещё в молодости, когда «челночил» в Польшу. Если не можешь уйти, нужно взять паузу, а про себя быстренько соображать. Больше спрашивать, удивляться, меньше выдавать информации и не подписывать никаких бумаг.
