– Все просто: после того как наниты попадают в человеческую кровь, они начинают работать на свой прокорм… Но это не опасно, – быстро добавил исследователь, увидев суровое выражение на лице друга, – организм успевает обновлять кровь, а наниты в результате процессов вырабатывают антиоксиданты и… – в общем, получается натуральный симбиоз… Так вот, в случае облучения человека, «мозги» нанитов переключают режим и в два счета выводят из тела токсины и радионуклиды, и, как я уже сказал, в бешенном темпе вырабатывают антиоксиданты…
– Макс, я ни слова не понял из того, что ты тут наговорил, но с учетом стоимости, Министерство никогда не заинтересуется твоей разработкой…
– Ой, – спал с лица ученый. – А я об этом не подумал… Черт, что мне сказать директору?
– Директору? – опешил Босс.
– Ну да, я не спал до пяти утра и чуть свет пришел докладывать об успешном завершении проекта, но эта стерва, сославшись на какое-то экстренное совещание, выставила меня за дверь… Эй, ты куда?!
– Макс, мне пора! – крикнул он едва ли не на бегу.
– Мы еще не договорили! – бросил ему в спину новоявленный изобретатель.
Не обращая внимания на отвлекшихся от работы ученых и встрепенувшихся охранников, он продолжил кричать на весь исследовательский комплекс:
– Мой проект – действительно прорыв! И пусть им невозможно будет обеспечить солдат, но только подумай какие перспективы он откроет для операторов АЭС, техников субмарин, и космонавтов! Я стану знаменит! Мое имя войдет в историю! Как только завершатся испытания, ты первым встанешь в очередь, чтобы взять у меня автограф…
Несмотря на свое незавидное положение, Босс улыбнулся легкомысленности Макса.
Он быстро шел между рядами стеклянно-пластиковых кабин с работающими там над своими проектами учеными, словно посетитель зоопарка, осматривающий вольеры с обезьянами.
Каждый здесь был занят своим делом: кто-то рассматривал что-то под электронным микроскопом, кто-то проводил опыты, смешивая жидкости в пробирках, другие пялились в мониторы, строя там модели молекулярных решеток и генетических цепочек или составляя умопомрачительные формулы.
Техники и инженеры тоже не оставались в стороне. Их задача состояла в том, чтобы соединить природу и механизм в одно целое. Самые последние открытия биологов и генетиков совмещались с разработками лучших инженеров. Роботы-манипуляторы двигались на стендах безостановочно. Опытные образцы проверялись, что называется «на зуб», инженеры искали и устраняли недостатки, оптимизировали системы.
За время работы в этом комплексе он привык ко всему: его не страшила двигающаяся на сервоприводах робота человеческая рука или, например, бьющееся на столе в лаборатории сердце. Он даже смирился с плавающим в барокамере существом – неясно, человеком или машиной. От избытка энергии или от какой-то конструкторской недоработки, оно светилось не хуже лампочки. Это недосущество смотрело на проходящих мимо людей безучастно – правда, если бы в его глазах были эмоции, он уволился бы в тот же день.
– Товарищ майор! Товарищ майор, разрешите обратиться?!
Он развернулся: по проходу между кабинами приближался лейтенант, махая на бегу пресс-папье.
– Лейтенант, что за срочность?
– Простите, товарищ майор, согласно протоколу, необходимо Ваше согласие на вывоз объектов за пределы комплекса.
Взглянув в бумаги лейтенанта, он наткнулся на список из семи объектов, подлежащих вывозу с территории. Подпись директора также была в наличии.
– И что за объекты?
– Не могу знать, товарищ майор.
– Вольно, – сказал он, возвращая бумаги.
Лейтенант сообщил что-то по рации, и, не пройдя двух десятков метров, майор увидел «объекты» воочию.
Это были заключенные: маньяки и психопаты, по слухам, приговоренные к смертной казни и согласившиеся с предложением заменить ее проведением над собой какого-то жуткого эксперимента. До этого момента майор не видел их, но знал об их существовании по долгу службы и слухам.
Их вели в цепях. Цепи были на ногах, сковывали им руки за спинами, а так же тянулись от ошейника к ошейнику – удивительно, как эта вереница вообще могла двигаться. Но, несмотря даже на массивность цепей и коновой, усиленный до неприличия, майор почувствовал исходящую от заключенных нешуточную угрозу.
Он, было, списал свой страх на широкие намордники, придающие их лицам вид морды каких-то диких животных, но когда эта безумная процессия поравнялась с ним и первый заключенный бросил на него один-единственный взгляд…
Мурашки пробежали по коже прежде, чем он осознал увиденное. Это была женщина в серой майке, к которой была пришита табличка с надписью «Аббадон». Ее глаза… желтая радужка и вертикально вытянутый зрачок, в глубине которого горела жажда крови – они просто не могли принадлежать человеку!
Он сбился с шага и застыл, стоя столбом до тех пор, пока процессия не скрылась из вида. К нему подошел один из работников с погонами под белым халатом:
– Понимаю Ваше чувство, майор, самого до сих пор оторопь берет – хотя, казалось бы, должен был уже привыкнуть. Хорошо, что их перебрасывают…
– Перебрасывают?…
– Ну да, эксперимент был признан успешным и, говорят, их отправляют на одну из военных баз, входящих в программу гарантированного возмездия, или типа того… Если эти канальи и вправду собираются сбросить на нас ядерные бомбы – мы доставим им ответный подарок в виде этой нашей адской семерки… Поверь, от радиации укрыться можно – от них – нет. Взять хотя бы ту бабу, с кодовым именем Аббадон – говорят, прежде чем ее сумели поймать, она зарезала около пятидесяти мужиков. И представить не хочу на что она теперь способна…
– Что-то ты совсем разболтался, майор, – сказал он.
Майор в халате пожал плечами:
– А с кем же еще мне это обсуждать, майор?
– В таком случае, извини, что не могу составить тебе компанию – меня заждался директор.
– Ну-ну, – неопределенно хмыкнул говорун и ушел туда, откуда пришел.
А он сам, наконец, добрался до кабинета директора и, постучав, открыл дверь. За столом собрались все начальники отделов и цехов, а во главе, в форме генерал-полковника медицинской службы, заседала директор.
– Майор, рады вас видеть, – сказала она, – не хотите ли чая?… Ладно, вольно, присаживайтесь. Итак, сегодня от командования поступил приказ, что в связи с острым политическим кризисом и угрозой начала войны, наш объект переходит на чрезвычайное положение. Абсолютно все исследования должны быть ориентированы на военную сферу, а производственные цеха должны быть перенаправлены на создание изделий под кодовым именем «Ангел».
