V
Долгая беседа Самаконы с местными людьми происходила в зелено-голубом сумраке рощи прямо перед дверью храма. Некоторые из людей полулежали на траве рядом с едва заметной тропинкой, другие, включая испанца и главного в группе из Цатха, сидели на низких монолитных столбах, что были расставлены вдоль тропинки к храму. Должно быть, они потратили на разговор весь земной день, так как Самакона успел несколько раз проголодаться и поесть из своих запасов, в то время как некоторые из группы уходили за провизией к дороге, где стояли их животные. Наконец главный в группе закончил разговор и дал понять, что пора отправляться в город.
Он заявил, что у них есть несколько свободных животных, на одном из которых может ехать Самакона. Перспектива сесть на одно из этих зловещих созданий, легенды о которых были столь пугающими и один вид которых обратил Скачущего Бизона в бегство, никак не вдохновляла путешественника. И еще одно обстоятельство беспокоило его — сверхъестественная разумность этих кочующих существ, которые смогли рассказать людям из Цатха о его присутствии в храме и привести сюда экспедицию. Но Самакона не был трусом, поэтому он бодро зашагал за людьми по заросшей тропе к дороге, где расположились животные.
И все же он не смог сдержать крик ужаса, когда, пройдя через огромные, увитые растениями столбы, вышел на дорогу. Ничего удивительного, что любопытный вичита бежал в страхе, и Самакона на мгновенье закрыл глаза, чтобы не потерять рассудок. К несчастью, религиозная сдержанность помешала ему описать полностью животных, которых он увидел. Он лишь намекнул на невероятную отвратительность этих огромных белых существ с черным мехом на спинах, зачаточным рогом в центре лба и пятнами явно человеческой крови на мордах с приплюснутыми носами и выпяченными губами. Они были, заявил он позднее в рукописи, самыми ужасными существами, которых он когда-либо видел и в К'ньяне, и во внешнем мире, причем особый ужас вызывали некоторые их свойства, не поддававшиеся описанию обычными словами. Страшил сам по себе уже тот факт, что они не были в полной мере творениями Природы.
Люди заметили испуг Самаконы и постарались успокоить его, насколько это было возможно. Эти животные, или гйаа-йотн, объяснили они, конечно, выглядят очень странно, но на самом деле они весьма безобидны. Плоть, которой они питаются, не принадлежит людям высшей расы, это мясо рабов, практически переставших быть людьми и являющихся основным источником мяса в К'ньяне. Животные — а точнее, их останки — были найдены среди циклопических развалин опустевшего, освещенного красным светом мира Йот, который располагался под голубым миром К'ньяна. Какие-то признаки указывали на то, что они принадлежали к человеческому роду, но ученые так и не смогли решить, действительно ли они были потомками существ, которые жили раньше среди этих развалин. Основанием для такого предположения было то, что исчезнувшие жители Йота были четвероногими. Это было известно из немногочисленных рукописей и орнаментов, найденных в подземельях Зина, самого большого города Йота. Но было также известно, что обитатели Йота создавали искусственные формы жизни; в течение своей истории они сконструировали несколько видов промышленных и транспортных животных, не говоря уже о всевозможных фантастических существах, используемых для развлечений. Обитатели Йота, несомненно, были по происхождению рептилиями, и большинство психологов Цатха соглашались в том, что нынешние животные также были близки к рептилиям до того, как их скрестили с млекопитающими из класса рабов К'ньяна.
Самакона подтвердил бесстрашный дух испанцев эпохи Возрождения, сев на одно из зловещих существ и заняв место рядом с руководителем процессии по имени Глл'-Хтаа-Инн, который проявил наибольшую активность в предшествующем разговоре. Ощущение было омерзительным, но в конце концов сидеть оказалось удобно, а поступь неуклюжего животного была на удивление ровной и размеренной. В седле не было необходимости, и животное не нуждалось в управлении. Процессия быстро двигалась вперед, останавливаясь только возле некоторых брошенных городов и храмов, которые интересовали Самакону и которые ему показывал Глл'-Хтаа-Инн. Самый большой из этих городов, Б'граа, был воистину чудом из чистого золота, и Самакона с интересом рассматривал изысканно украшенные здания, высоко вздымавшие острые шпили. Улицы были узкими и извилистыми, а временами живописно холмистыми, но Глл'-Хтаа-Инн сказал, что более поздние города просторнее и правильнее спланированы. Во всех городах бросались в глаза развалины крепостных стен — напоминание о древних временах, когда их успешно покоряли армии из Цатха.
Еще одно место Глл'-Хтаа-Инн показал по собственной инициативе, хотя для этого пришлось ехать в обход около мили по боковой дороге, заросшей вьющимися растениями. Это был приземистый плоский храм из блоков черного базальта без единого украшения, где находился лишь пустой пьедестал из оникса. Замечательной была его история, связанная со сказочным древним миром, по сравнению с которым даже Йот казался последним новшеством. Его построили в подражание некоторым храмам, изображенным в подземельях Зина, чтобы разместить там страшного черного жабоподобного идола, найденного в красном мире и в рукописях именуемого Цатхоггуа. Это был могущественный и почитаемый бог, и он дал имя городу Цатх, который позже стал главным в регионе. В легендах Йота говорилось, что Цатхоггуа явился из загадочных внутренних областей, расположенных под миром, освещенным красным светом, — из черного мира, где царил абсолютный мрак, но были великие цивилизации и могущественные боги еще до того, как появились рептилии Йота. В Йоте существовало множество изображений Цатхоггуа, и все они, как считали археологи из Йота, были завезены снизу. Этот мир, который в рукописях Йота назывался Н'кай, был исследован весьма тщательно, и его необычные каменные желоба возбудили в умах ученых множество самых невероятных предположений.
Когда люди из К'ньяна открыли мир красного света и расшифровали его странные рукописи, они охотно приняли культ Цатхоггуа и перенесли изображения бога в свою страну, поместив их в святилища, сложенные из добытого в Йоте базальта, — вроде того, что сейчас видел Самакона. Культ Цатхоггуа процветал и чуть не затмил собой древние культы Йига и Тулу; одна ветвь племени даже вынесла его во внешний мир, где самое маленькое изображение было помещено в храме Олатое в стране Ломар, недалеко от Северного полюса. Ходили слухи, что этот культ существовал на земле даже после ледникового периода, пока волосатые племена не уничтожили Ломар, но об этом в К'ньяне было известно мало. Здесь же культ исчез так же внезапно, как и появился, хотя название Цатха сохранилось.
Действительной причиной отмирания культа Цатхоггуа послужило более подробное исследование черного мира, предпринятое учеными К'ньяна. Согласно рукописям Йота, в Н'кае совсем не осталось жизни, но что-то, вероятно, произошло в промежутке между существованием Йота и приходом людей на землю, что-то, возможно, связанное с концом Йота. Возможно, это было землетрясение, открывшее более низкие части подземного мира, которые доселе были закрыты для археологов из Йота, или, может быть, произошло ужасное соприкосновение с энергиями, совершенно непостижимыми для разума позвоночных. Во всяком случае, когда люди из К'ньяна спустились вниз, в черную бездну Н'кай, со своими огромными прожекторами, они обнаружили живые существа, которые медленно двигались по каменным каналам и поклонялись изображениям Цатхоггуа из оникса и базальта. Но они не были жабами, как сам Цатхоггуа. Гораздо хуже — это были аморфные массы вязкой черной слизи, которые временами приобретали различные формы. Исследователи из К'ньяна не стали задерживаться для подробных наблюдений, и те, кто остался в живых, опечатали проход, ведущий из красного мира вниз, в адскую глубину. Затем все изображения Цатхоггуа в К'ньяне были разрушены дезинтегрирующими лучами, а культ навечно запрещен.
