Фактически эта история началась в 1879 году, когда музей приобрел чудовищную, не поддающуюся никакому определению мумию у Восточной судоходной компании. В те времена я еще не был хранителем музея, но прекрасно помню, что она была обнаружена при невероятных и весьма зловещих обстоятельствах в гробнице неизвестного происхождения и баснословной древности на небольшом островке, внезапно поднявшемся со дна Тихого океана.
11 мая 1878 года Чарльз Уэзерби, капитан торгового судна «Эридан», вышедшего из новозеландского Веллингтона и взявшего курс на Вальпараисо, заметил в открытом море неведомый остров, не отмеченный ни на одной карте и имевший, по всей видимости, вулканическое происхождение. Высоким усеченным конусом он круто вздымался над поверхностью воды. Высадившаяся на него группа матросов под командой самого капитана обнаружила на обрывистых склонах, по которым они карабкались наверх, свидетельства его длительного пребывания под водой. Вершина острова носила следы недавних разрушений, полученных, вероятно, в результате подземного толчка. Среди разбросанных кругом обломков встречались и крупные камни, все еще хранившие следы искусственной обработки. Самое поверхностное обследование островка выявило наличие циклопической каменной кладки явно доисторических времен, наподобие той, что время от времени обнаруживается на некоторых древних островах Тихого океана и представляет собой извечную археологическую загадку.
Наконец матросы наткнулись на огромную каменную гробницу, ранее являвшуюся частью другого, еще более грандиозного подземного сооружения. В одном углу гробницы их и поджидала эта страшная мумия. Охваченных паническим ужасом матросов — причиной которому отчасти послужила ошеломляюще жуткая резьба на каменных стенах — все же удалось заставить перенести мумию на борт судна, хотя одно лишь прикосновение к ней вызывало у них неизъяснимый страх и отвращение. Рядом с телом был найден загадочный цилиндр, изготовленный из неизвестного металла и содержащий в себе плотно свернутый рулон тонкой голубоватой пленки, от начала до конца исчерченный непонятными иероглифами, нанесенными на пленку каким-то серым пигментом. В самом центре гробницы из каменного пола выступало некое подобие крышки гигантского люка, но за неимением достаточно мощных инструментов матросы не сумели эту крышку поднять.
Музей Кабо, в то время лишь недавно основанный, немедленно приобрел и мумию, и цилиндр, но скудость предоставленного капитаном отчета о сделанном им открытии не могла удовлетворить ученых мужей. Тогдашний хранитель музея Пикман лично отправился в Вальпараисо, где снарядил шхуну в надежде отыскать загадочную гробницу. Увы, он потерпел неудачу. Там, где, согласно отчету капитана, предполагалось быть острову, теперь расстилалась лишь безбрежная ширь океана; было абсолютно ясно, что те же самые сейсмические силы, что столь внезапно вытолкнули участок океанического дна наверх, вновь увлекли его в мрачные водные бездны, где он покоился бог весть какие неисчислимые века. С исчезновением острова был навсегда потерян и секрет тяжелой крышки таинственного люка. Остались лишь мумия да цилиндр — они-то и были в ноябре 1879 года выставлены на обозрение публики в специально отведенном для мумий зале.
Археологический музей Кабо, специализирующийся на реликвиях полузабытых и малоизученных цивилизаций, не имеющих особой художественной ценности, представляет собой небольшое и едва ли пользующееся широкой известностью учреждение, хотя в научных кругах его репутация достаточно высока. Он расположен на Маунт-Вернон-стрит, в самом центре фешенебельного бостонского Биконхилла, и являет собою бывший частный особняк с пристроенным позади флигелем. Нужно сказать, что вплоть до недавних ужасных событий, принесших ему дурную славу, это здание, построенное в 1819 году по проекту архитектора Булфинча, вызывало острую зависть окружавших его чопорных соседей.
Зал мумий, расположенный на третьем этаже западного крыла музея, по праву считается крупнейшими историками и антропологами жемчужиной американских коллекций древности. Здесь хранятся не только типичные образцы древнеегипетского искусства бальзамирования — от самых ранних экспонатов из Саккары
[86] до позднейших коптских
[87] попыток бальзамирования мертвых тел, относящихся к восьмому веку нашей эры, — но и мумии других цивилизаций, включая доисторические индейские захоронения, найденные недавно на Алеутских островах. За сверкающими стеклами витрин покоятся скорчившиеся в предсмертной агонии человеческие фигуры из Помпеи, полученные при заливании гипсом трагических пустот в лавовой толще, и мумифицированные самой природой тела погибших под обвалами в шахтах и иных подземных помещениях (многие из этих тел поражают самыми невероятными смертными позами). Одним словом, здесь собрано все, что только может украсить коллекцию подобного рода. В 1879 году экспозиция музея, естественно, была не столь обширна, как сейчас, но уже тогда она привлекала самое что ни на есть пристальное внимание. Но главной достопримечательностью музея был, конечно же, новый экспонат — зловещего вида мумия из первобытной циклопической гробницы с эфемерного островка, лишь ненадолго поднявшегося из океанских глубин.
Мумифицирован был мужчина среднего роста, принадлежавший к неизвестной науке расе. Он застыл в необычной скрюченной позе, наполовину прикрыв похожими на крабьи клешни верхними конечностями лицо с выдвинутой вперед нижней челюстью. Нужно сказать, что лицо это поражало своими ссохшимися чертами и было искажено таким ужасом, что иных посетителей при виде его бросало в дрожь. Глаза мумии были крепко зажмурены, а за веками угадывались сильно выпуклые глазные яблоки. На верхней части головы и на скулах сохранились кустики волосяного покрова; окраска тела в целом была близка к неяркому серому цвету. Поверхность мумии на ощупь напоминала нечто среднее между кожей и камнем, и все без исключения специалисты, пытавшиеся установить способ бальзамирования, вынуждены были признать свое полное поражение. Некоторые участки тела пострадали от времени и разложились. Мумию облегали куски ткани необычной выделки и доселе невиданного покроя.
Едва ли кто-нибудь мог точно определить, что именно делало этот экспонат столь жутким и отталкивающим. Иссохшее тело вызывало смутное и необъяснимое ощущение беспредельной вечности и абсолютной чужеродности, какое может возникнуть, если вам доведется с края чудовищной пропасти заглянуть в некую таинственную бездну; но прежде всего зрителям бросалось в глаза выражение безумного испуга на сморщившемся, полуприкрытом верхними конечностями лице с выступающей нижней челюстью. Это олицетворение бесконечного, нечеловеческого, космического ужаса не могло не внушить тех же чувств каждому посетителю музея, тем более что этому всемерно способствовала атмосфера таинственности и тревоги, окутывавшая все здание.
Среди довольно узкого круга постоянных посетителей этот реликт древнейшего, давно забытого мира вскоре приобрел недобрую славу, хотя уединенность положения и камерный характер деятельности музея отнюдь не способствовали взрыву того сенсационного интереса, какой породил, например, знаменитый «Кардифский гигант».
[88] В минувшем столетии стихия вульгарной шумихи еще не захлестнула научные сферы в такой степени, как сейчас. В то же время ученые самого разного профиля настойчиво, хотя и безуспешно, пытались определить характер ужасного объекта. В их среде постоянно циркулировали разнообразные теории о сущности древних тихоокеанских цивилизаций, оставивших после себя зримые следы в виде каменных статуй острова Пасхи или мегалитических построек Понапе
[89] и Нан-Мадола; научные журналы полнились рассуждениями о таинственном континенте, следы которого ныне обозначали лишь его бывшие горные вершины, известные нам как бесчисленные острова Меланезии и Полинезии. Разнобой в определении периода существования этой гипотетической цивилизации — как и континента — одновременно поражал и забавлял, а между тем в некоторых мифах Таити и других тихоокеанских регионов были обнаружены кое-какие детали, удивительным образом согласующиеся с данной теорией.
