Оба посмеялись, глядя поверх занавески на мальчишек, которые выплясывали гуськом за мистером Блумом, а у последнего белыми зигзагами мотался под ветром шутовской змей с белыми бантиками по хвосту.
– Поглядеть на свистопляску этих разбойников, – объявил Ленехан, – и тут же загнешься. Ох, пуп с потехи вспотел! Подхватили, как тот вышагивает своими плоскостопыми лапищами. Мелкие бесенята. Подметки на ходу режут.
Вдруг с резвостью он принялся карикатурить мазурку, через всю комнату, мимо камина скольженьями устремляясь к О'Моллою, который опустил листки в готовно протянутые его руки.
– Что это здесь? – спросил Майлс Кроуфорд, словно очнувшись. – А где остальные двое?
– Кто? – обернулся профессор. – Они отправились в Овал малость выпить.
Там Падди Хупер, а с ним Джек Холл
[482]. Приехали вчера вечером.
– Пошли, раз так, – решил Майлс Кроуфорд. – Где моя шляпа?
Дергающейся походкой он прошел в кабинет, отводя полы пиджака и звеня ключами в заднем кармане. Потом ключи звякнули на весу, потом об дерево, когда он запирал свой стол.
– А он явно уже хорош, – сказал вполголоса профессор Макхью.
– Кажется, да, – раздумчиво пробормотал Дж.Дж.О'Моллой, вынимая свой портсигар. – Но знаете, то, что кажется, не всегда верно. Кто самый богатый спичками?
ТРУБКА МИРА
Он предложил сигареты профессору, взял сам одну. Ленехан чиркнул проворно спичкой и дал им по очереди прикурить. Дж.Дж.О'Моллой снова раскрыл портсигар и протянул ему.
– Мерсибо, – сказал Ленехан, беря сигарету.
Редактор вышел из кабинета в соломенной шляпе, криво надвинутой на лоб.
Продекламировал нараспев, тыча сурово пальцем в профессора Макхью:
Да, мощь и слава завлекли тебя,
Империя твое пленила сердце
[483].
Профессор усмехнулся, не разомкнув своих длинных губ.
– Ну, что? Эх, ты, несчастная Римская Империя! – сказал Майлс Кроуфорд.
Он взял сигарету из раскрытого портсигара. Ленехан тут же гибким движением поднес ему прикурить и сказал:
– Прошу помолчать. Моя новейшая загадка!
– Imperium Romanum, – произнес негромко Дж.Дж.О'Моллой. – Это звучит куда благородней чем британская или брикстонская
[484]. Слова чем-то напоминают про масло, подливаемое в огонь.
Майлс Кроуфорд мощно выпустил в потолок первую струю дыма.
– Это точно, – сказал он. – Мы и есть масло. Вы и я – масло в огонь. И шансов у нас еще меньше чем у снежного кома в адском пекле.
ВЕЛИЧИЕ, ЧЬЕ ИМЯ – РИМ
[485]
– Одну минуту, – сказал профессор Макхью, подняв два спокойных когтя. – Не следует поддаваться словам, звучанию слов. Мы думаем о Риме имперском, императорском, императивном
[486].
Он сделал паузу и ораторски простер руки, вылезающие из обтрепанных и грязных манжет:
– Но какова была их цивилизация? Бескрайна, согласен: но и бездушна. Cloacae: сточные канавы. Евреи в пустыне или на вершине горы говорили: Отрадно быть здесь. Поставим жертвенник Иегове
[487]. А римлянин, как и англичанин, следующий по его стопам, приносил с собою на любой новый берег, куда ступала его нога (на наш берег она никогда не ступала
[488]), одну лишь одержимость клоакой
[489]. Стоя в своей тоге, он озирался кругом и говорил: Отрадно быть здесь. Соорудим же ватерклозет .
– Каковой неукоснительно и сооружали, – сказал Ленехан. – Наши древние далекие предки, как можно прочесть в первой главе книги Пития, имели пристрастие к проточной воде.
– Они были достойными детьми природы, – тихо сказал Дж.Дж.О'Моллой. – Но у нас есть и римское право.
– И Понтий Пилат пророк его, – откликнулся профессор Макхью.
– А вы слышали историю про первого лорда казначейства Поллса? – спросил О'Моллой. – Был парадный обед в королевском университете. Все шло как по маслу…
– Сначала отгадайте загадку, – прервал Ленехан. – Как, готовы?
Из вестибюля появился мистер О'Мэдден Берк
[490], высокий, в просторном сером донегальского твида. За ним следовал Стивен Дедал, снимая на ходу шляпу.
– Entrez, mes enfants
[491]! – закричал Ленехан.
– Я сопровождаю просителя, – произнес благозвучно мистер О'Мэдден Берк.
– Юность, ведомая Опытом, наносит визит Молве.
– Как поживаете? – сказал редактор, протянув руку. – Заходите. Родитель ваш отбыл только что.
Ленехан объявил всем:
– Внимание! Какая опера страдает хромотой? Думайте, напрягайтесь, соображайте и отвечайте.
