Каламиль был отцом Элифа, дедом Элиазиба и прадедом Эфраима, во времена которого цезарю Калигуле вздумалось водрузить своё изваяние в иерусалимском храме.
Собрался весь синедрион; Эфраим, который также принадлежал к его составу, утверждал, что во храме следует водрузить не только изваяние цезаря, но заодно уж и изваяние его коня, который к тому же ведь и так уже был консулом; однако Иерусалим восстал против проконсула Петрония, и цезарь отказался от своих намерений.
Эфраим был отцом Небайота, при котором Иерусалим восстал против Веспасиана,
[341] Небайот не ожидал дальнейшего развития событий и перебрался в Испанию, где, как я уже говорил, у нас было значительное состояние. Небайот был отцом Юсуба, дедом Симрана и прадедом Рефайи, который был отцом Еэмии, а этот последний стал придворным звездочетом Гундерика,
[342] короля вандалов.
Еэмия был отцом Эсбана, дедом Уза и прадедом Еримота, который был отцом Аматота и дедом Альмета. Во времена этого последнего Юсуф Бен-Тахер вторгся в Испанию, желая завоевать страну и обратить её народ в мусульманство, Альмет предстал перед вождем мавританским, прося, чтобы он дозволил ему, Альмету, перейти в веру пророка.
— Ты, конечно, знаешь, мой друг, — ответствовал ему вождь, — что в дни Страшного суда все евреи будут превращены в ослов и станут перевозить правоверных в рай; если же ты перейдешь в нашу веру, нам когда-нибудь может не хватить вьючных животных.
Отповедь эта была не слишком учтива. Альмет, однако, радовался приему, который оказал ему Масуд, брат Юсуфа. Масуд удерживал его при себе и время от времени отправлял с различными поручениями в Африку и Египет.
Альмет был отцом Суфи, дедом Гуни и прадедом Ессера, который был отцом Шаллума, первого сарафа или, иными словами, казначея при дворе махди. Шаллум поселился в Кайруане и произвел на свет сыновей — Махира и Махаба. Первый остался в Кайруане, другой же прибыл в Испанию, поступил на службу к Кассар-Гомелесам и поддерживал связь между ними и Египтом и вообще Африкой.
Махаб был отцом Иофелета, дедом Малкиеля, прадедом Бехреза и прапрадедом Дехода, который был отцом Сахамера, дедом Суаха, прадедом Ахия, прапрадедом Бера, который имел сына Абдона. Абдон, видя, что мавры изгнаны из всей Испании, за два года до завоевания Гранады перешел в христианскую веру. Король Фердинанд был его крестным. Несмотря на это, Абдон, оставаясь на службе у Гомелесов, в старости отрекся от назарейского пророка и вернулся к вере предков.
Абдон был отцом Махриталя и дедом Азаэля, из-за которого Биллах, последний законодатель жителей пещер, умертвил дрогнувшего Сефи.
Однажды шейх Биллах велел призвать Азаэля и обратился к нему с такими словами:
— Ты знаешь, что я убил Сефи, пророк предопределил ему сию смерть, желая возвратить халифат семейству Али. Я создал сообщество, состоящее из четырех семейств: Езидов на Ливане, Халилов в Египте и Бен-Азаров в Африке. Предводители трех вышеупомянутых семейств клянутся за себя и своих потомков, что поочередно каждые три года будут присылать в наши пещеры человека отважного, мудрого, знающего свет, проницательного и даже хитрого. Обязанностью его будет смотреть, все ли в пещерах наших находится в должном порядке, в случае же измены предписаниям он будет иметь право убить шейха и шестерых предводителей семейств, одним словом, всех, которые оказались бы виновными. В награду за свою службу он получит семьдесят тысяч кусков чистого золота, или, считая по-вашему, сто тысяч цехинов.
— Могущественный шейх, — ответил Азаэль, — ты упомянул только три семьи: которая же будет четвертой?
— Твоя, — сказал Биллах, — и ты будешь получать за это ежегодно тридцать тысяч кусков чистого золота, но должен будешь, однако, взять на себя поддержание связей, писание писем и даже войти в число правителей пещеры. Если ты в чем бы то ни было сойдешь с пути истинного, одно из трех семейств будет обязано тотчас же тебя убить.
Азаэль хотел было поразмыслить, но корыстолюбие одержало верх в его душе, и он обязался за себя и за своих потомков. Азаэль был отцом Герсома. Три семейства, посвященные в тайну, каждые три года получали по семьдесят тысяч кусков чистого золота Герсом был отцом Мамуна, то есть моим. Верный обязательствам моего деда, я ревностно служил владыкам пещеры и даже со времен морового поветрия из моих собственных денежных средств выплатил Бен-Азарам причитающиеся им семьдесят тысяч кусков золота. Теперь я прихожу бить тебе челом и принести тебе уверения в неизменной моей верности.
— Мамун, — сказал я, — сжалься надо мною! У меня и так уже в груди две пули, и я вовсе не гожусь ни в шейхи, ни в махди.
— Что касается махди, — ответил Мамун, — будь спокоен, никто об этом не думает; однако ты не можешь отказаться от принятия звания и обязанностей шейха, ежели не хочешь, чтобы через три недели ты и твоя дочь были умерщвлены родом Халилов.
— Моя дочь? — воскликнул я в изумлении.
— Вот именно, — сказал Мамун, — та самая, которую родила тебе колдунья.
Подали ужин, и шейх прервал свой рассказ.
День шестьдесят шестой
Ещё один день я провел в руднике, вечером же шейх, уступая моим просьбам, так соизволил продолжать свою речь:
Продолжение истории шейха Гомелесов
Выбора не было, и мы с Мамуном стали продолжать прежние деяния Кассар-Гомелеса, завязали сношения с Африкой и с важнейшими испанскими семействами. Шесть мавританских семейств поселилось в пещерах; но африканским Гомелесам не везло: дети мужского пола у них умирали в младенчестве или рождались слабоумными. Я сам от двенадцати моих жен имел только двоих сыновей, которые оба умерли. Мамун уговорил меня сделать выбор между Гомелесами-христианами и даже среди тех, которые по женской линии происходят от нашей крови и могут перейти в веру пророка.
Таким образом Веласкес имел право на то, чтобы быть усыновленным нами; я предназначил ему в жены свою дочь, ту самую Ревекку, которую ты видел в цыганском таборе. Она воспитывалась у Мамуна, который выучил её разным наукам и каббалистическим выражениям.
После кончины Мамуна сын его стал владельцем замка Узеда; с ним-то мы и уговорились обо всех подробностях того, как принять тебя; мы надеялись, что ты перейдешь в магометанскую веру или, по крайней мере, что ты станешь отцом, и в этом последнем смысле наши надежды исполнились.
Детей, которых кузины твои носят под сердцем своим, все будут считать происходящими от чистейшей крови Гомелесов. Ты должен был прибыть в Испанию. Дон Энрике де Са, правитель Кадиса, является одним из посвященных в тайну, и это он рекомендовал и даже навязал тебе Лопеса и Москито, которые покинули тебя близ источника Алькорнокес. Несмотря на это, ты отважно проследовал дальше, вплоть до Вента Кемада, где застал своих кузин; но, усыпленный с помощью сонного питья, наутро пробудился под виселицей братьев Зото. Оттуда ты прибыл в мою отшельническую обитель, где нашел ужасного бесноватого Пачеко, который на самом деле всего только прыгун-бискаец. Несчастный выбил себе глаз, совершая опасный прыжок и, будучи калекой, прибег к нашему милосердию. Я полагал, что печальная его история произведет на тебя известное впечатление и что ты выдашь тайну, доверенную тебе под присягой твоими кузинами; но ты верно сдержал своё слово чести. На следующий день мы подвергли тебя гораздо более ужасному испытанию: лже-инквизиции, угрожая тебе страшнейшими пытками, но не смогли, однако, поколебать твою отвагу.
