Таинства их культа связаны с верой в бессмертие человеческой души, в поддержку которой приводится множество аналогий с природными явлениями. Одна из них — ежедневная смерть и ежедневное рождение солнца, другая — ежегодная смерть и ежегодное рождение листьев дуба; еще одно — ежегодная жатва колосьев и ежегодное прорастание семян. Они говорят, что, когда человек умирает, он уходит на запад, подобно солнцу, чтобы жить на священных островах Атлантического океана, пока для него не наступит время вновь родиться. По всей Британии стоят их алтари, которые называются дольмены; это плоский камень, положенный на два или более камней, поставленных стоймя. Их используют при обрядах посвящения в сообщество. Обряд этот — и смерть, и возрождение одновременно. Кандидат в сообщество ложится на каменную плиту и жрец инсценирует человеческое жертвоприношение: при помощи магии он якобы отрубает лежащему голову и показывает ее, окровавленную, толпе. Затем голову приставляют к туловищу и мнимый труп помещают под дольмен, словно в могилу, сунув между губ ветку омелы; после долгих молитв и заклинаний из-под дольмена выходит новый человек, точно младенец из чрева матери, и получает от названных родителей наставление, как ему теперь надо жить. Кроме дольменов, есть еще вертикальные камни, алтари фаллического культа, — кельтский Озирис похож на египетского и в этом отношении.
Ранг члена тайного сообщества определяется числом жертвоприношений, сделанных их богам, стоящим на поперечине его родового дольмена, числом врагов, убитых им в бою, и числом почестей, завоеванных в ежегодных культовых играх, где он выступает поочередно как возничий, фокусник, борец, поэт или арфист. Признаком ранга являются маски и головные уборы, которые носят во время церемоний, и синие узоры, нанесенные краской из вайды (болотное растение), которые покрывают их с головы до пят. Ряды друидов-жрецов пополняются за счет молодых людей, достигших высокого ранга в своих сообществах, которым был дан знак благоволения их богов. Но сперва требуется отдать двадцать лет упорной учебе в специальной школе, и отнюдь не каждый кандидат в друиды может с успехом подняться на обязательную тридцать вторую ступень. Первые двенадцать лет уходят на поочередное посвящение во все остальные двенадцать тайных сообществ, на зазубривание наизусть колоссальных мифологических саг и на изучение права, музыки и астрономии. Следующие три года посвящаются изучению медицины и последние три — изучению магии и предзнаменований. Искус, которому подвергают кандидатов на должность друида, исключительно труден. Например, вот как проходит поэтическое состязание: кандидат должен пролежать нагишом целую ночь в похожем на гроб ящике, наполненном ледяной водой — только ноздри могут выступать наружу, — с тяжелыми камнями на груди, и сочинить довольно длинную поэму, используя самый сложный из всех стихотворных размеров, на тему, которую ему дают, когда кладут в ящик. Когда на следующее утро он вылезает оттуда, ему полагается пропеть эту поэму на музыку, которую он тут же должен сочинить, аккомпанируя себе на арфе. Другое испытание заключается в том, что, стоя перед собранием всех друидов, он должен отвечать на их загадки, задаваемые в стихотворной форме, причем отвечать тоже загадками и тоже в стихах. Загадки эти все относятся к каким-нибудь малоизвестным событиям в какой-нибудь священной поэме, с которой кандидат, как предполагается, знаком. Кроме этого, он должен уметь нагонять при помощи магии туманы и ветры и вызывать и изгонять духов, и вообще колдовать.
Я вам сейчас расскажу о собственном моем знакомстве с магией друидов. Однажды я попросил одного друида показать мне свое искусство. Он велел принести три сухие горошины и положил их рядком на моей протянутой к нему ладони. Он сказал:
— Ты можешь, не двигая рукой, сдуть среднюю горошину и не сдвинуть с места других?
Я попробовал, и, естественно, у меня ничего не вышло: от моего дыхания с ладони слетели все три. Друид поднял их и положил рядком на свою ладонь. Затем, придавив наружные горошины указательным пальцем и мизинцем той же руки, с легкостью сдул среднюю. Я рассердился за то, что меня одурачили.
— Так каждый может, — сказал я. — При чем тут магия?
Он снова протянул мне горошины.
— Попробуй, — сказал он.
Я попытался сделать то же, что он, но, к своей досаде, обнаружил, что мне не только не хватает дыхания, чтобы сдуть горошину — казалось, легкие мои внезапно сжались, — но я даже не могу разжать скрюченные пальцы. Их свело судорогой, и ногти, касавшиеся ладони, постепенно все глубже вонзались в тело, так что мне стоило большого труда не закричать. По лицу у меня катился пот.
Он спросил:
— Ну что, легко это сделать?
Я горестно ответил:
— Только не в присутствии друида.
Он дотронулся до моего запястья, и судорога отпустила меня.
Предпоследнее испытание друида таково: он должен провести самую длинную ночь года, сидя на качающемся камне под названием «гибельное сидение», который балансирует на краю глубокой пропасти где-то в горах в западной части острова. Всю ночь напролет ему являются злые духи, говорят с ним и стараются, чтобы он потерял равновесие. Он должен, не отвечая им ни единым словом, молиться и петь гимны во славу богов. Если он благополучно выдержит этот искус, ему дозволяется подвергнуться последней проверке: выпить чашу с ядом, после чего он впадает в смертный транс, посещает остров мертвых и приносит оттуда такие доказательства своего визита, которые убеждают друидов-экзаменаторов, что бог Жизни в Смерти зачислил его в свои служители.
Сами друиды-жрецы бывают трех рангов. Те, кто прошел все испытания, истинные друиды, затем барды, выдержавшие поэтические состязания, но не удовлетворившие требования экзаменаторов в таких предметах, как умение пророчествовать, медицина и магия, и, наконец, те, кто удовлетворил требованиям в вышеназванных дисциплинах, но еще не получил степень барда — они известны как оваты, или слушатели. Нужно быть на редкость бесстрашным человеком, чтобы отважиться на последние испытания, после которых, как мне сказали, из пяти кандидатов в живых остаются два, поэтому большинство соискателей удовлетворяются степенью барда или овата.
Друиды являются законодателями и судьями, а также блюстителями чистоты культа как в общественной, так и в частной сфере; самое большое наказание, к которому они могут присудить, это лишить человека права участвовать в священных церемониях, и поскольку такое отлучение равносильно приговору к вечному небытию — так как лишь участвуя в этих церемониях, люди могут надеяться на возрождение после смерти, — друиды всесильны и только глупец осмелится встать им поперек дороги. Каждые пять лет они проводят большую духовную чистку — как наш пятилетний ценз — и во искупление всеобщей вины приносят человеческие жертвы — сжигают их в больших корзинах, сплетенных по форме тела. Жертвы избираются из числа преступников: бандитов, тех, кто выдал какие-либо культовые тайны или виновен в подобных преступлениях, и тех, кого друиды обвиняют в незаконных занятиях магией для своих личных целей, что привело к гибели урожая или поветрию. В то время друиды также объявляли вне закона всякого, кто принимал римскую веру или соединялся через брак с семьей, которая так сделала. На это, я думаю, они имели право, но сжигать людей живьем! Это уж слишком! Их надо было проучить.
