В Британии есть два особенно священных места: одно из них — остров Англси у западного побережья, где среди дубовых рощ находится зимняя резиденция друидов и где горит неугасимым огнем священный костер из дубовых бревен. Этот костер был зажжен молнией в незапамятные времена, огонь из него передается во все уголки острова для сожжения трупов, чтобы обеспечить их будущее воплощение. Второе — огромный каменный храм в центре Британии, состоящий из гигантских монолитных алтарей-дольменов, расположенных концентрическими кольцами. Он посвящен богу Жизни и Смерти и, начиная с весеннего равноденствия — их новый год — и до летнего солнцестояния, там ежегодно проводятся религиозные празднества. Выбирают рыжеволосого юношу — олицетворение бога на этот год, — и облачают его в изумительно красивые одежды. Пока идут празднества, он может делать все, что ему вздумается. Каждый к его услугам, и если ему понравится драгоценный камень или оружие, их владелец почитает это за честь и с радостью их отдает. Все самые прекрасные девушки — его подруги, а состязающиеся атлеты и музыканты лезут вон из кожи, чтобы завоевать его одобрение. Однако, незадолго до летнего солнцестояния, он идет в сопровождении верховного друида, представителя бога Смерти, к дубу, на котором растет омела. Друид забирается на дуб и срезает омелу золотым серпом, стараясь не задеть ею землю. Омела — душа дуба, который после этого таинственным образом умирает. Приносят в жертву белого быка. Юношу окутывают зелеными дубовыми ветвями и ведут в храм, который построен таким образом — фасадом на восток, — что в утро летнего солнцестояния солнце попадает на главный алтарь, куда, крепко связав, кладут юношу и где верховный друид закалывает его заостренным стеблем омелы. Я не смог выяснить, что затем происходит с его телом, которое остается лежать на жертвеннике, не выказывая никаких признаков тления. Но во время осеннего праздника прощания жрица богини Сулис приезжает сюда из города на западе страны, который называется «Воды Сулис», поскольку там есть целебные источники, чтобы забрать это тело; предполагается, что богиня вернет ему жизнь. Говорят, что Триединый Бог едет на лодке на западный остров, где живет Нодон, и после ожесточенной битвы побеждает его. Зимние штормы — отголоски этой битвы. На следующий год он появляется снова, воплотившись в новую жертву. А засохший дуб идет на дрова для священного костра. На прощальном осеннем празднике каждое сообщество сжигает на алтаре животных, давших ему имя, набив ими полную плетеную корзину, а также ритуальные маски и головные уборы. В том же каменном храме происходит сложная церемония посвящения. Говорят, что при этом приносят в жертву новорожденных младенцев. Храм стоит в центре огромного некрополя, где хоронят всех друидов и прочих людей, имеющих высокий священный ранг, с церемониями, которые должны обеспечить им будущее воплощение.
В Британии есть также боги и богини войны, но они никак не связаны с друидизмом и настолько напоминают наших Марса и Беллону, что описывать их нет необходимости.
[224]
Во Франции центр друидизма был в Дре — городке к западу от Парижа, в восьмидесяти милях от побережья. Там все еще совершались человеческие жертвоприношения, точно римской цивилизации вообще не существует. Лишь представьте: друиды вскрывали тела людей, только что принесенных в жертву богу Танару, и искали в их внутренностях предзнаменования, испытывая столь же мало угрызений совести, сколько чувствовали бы мы с вами, будь перед нами олень или священная курица! Август не пытался уничтожить друидизм; он просто запретил римлянам вступать в их сообщества или присутствовать при жертвоприношениях. Тиберий рискнул обнародовать эдикт, где говорилось о роспуске ордена друидов во Франции; но речь не шла о буквальном его исполнении — эдикт этот был нужен для того, чтобы дать Риму возможность не санкционировать официально решения, принятые советом друидов, или присужденные им наказания.
Друиды продолжают причинять нам неприятности, хотя многие французские племена отошли от культа и приняли нашу веру. Я решил, как только мы завоюем Британию, вступить с верховным друидом в сделку: за разрешение отправлять в Британии обряды обычным путем (естественно, воздерживаясь от заклинаний, направленных против Рима) он должен не допускать французов к посвящению в орден друидов и не разрешать британским друидам пересекать пролив. Без священнослужителей культ этот во Франции скоро умрет; я объявлю противозаконной любую их церемонию или празднество, где будут человеческие жертвоприношения, и стану приговаривать к казни всех, кто ослушается этого приказа. Само собой, в Британии друидизм тоже должен быть искоренен, но это в дальнейшем, пока думать об этом рано.
Глава XVII
Когда я изучал записки Юлия Цезаря о его двух британских кампаниях, мне стало ясно, что мы вполне можем разбить британцев в любом сражении, лишь немного перестроив нашу военную тактику, если с тех пор условия в стране не очень сильно изменились. Однако для этого понадобятся значительные военные силы. Большая ошибка начинать кампанию всего лишь с двумя полками и пытаться сделать то, на что требуется все четыре, а когда они оказываются разбитыми, посылать домой за подкреплениями, давая врагу время на передышку. Гораздо правильнее начинать с внушительными силами — самыми внушительными, какими только можно располагать — и сразу нанести сокрушительный удар.
Британские пехотинцы вооружены палашами и небольшими круглыми кожаными щитами. В поединке они не уступают римлянам и даже превосходят их. Но чем их больше, тем, в противоположность римлянам, они хуже сражаются. В разгаре битвы у роты британцев нет никаких шансов победить равную по численности роту дисциплинированных римских солдат. Наш дротик, короткий острый меч и длинный щит, края которого могут смыкаться с краями соседних щитов — идеальное вооружение для ближнего боя. Оружие британцев предназначено для единоборства, но чтобы им действовать, нужно место, где развернуться. Если во время битвы воины оказываются слишком скученны, а сомкнутые щиты врага мешают наносить боковые удары, от палаша мало толку, да и маленький щит недостаточно защищает от дротиков.
Британская знать сражается на колесницах, как греческие герои в Трое или латинские вожди в древности. В наше цивилизованное время колесницу давно не применяют во время боевых действий, теперь она — эмблема высокого военного ранга или победы. Порода лошадей у нас значительно улучшилась, и вместо колесниц давно используется кавалерия. В Британии очень мало лошадей, которые годятся для верховой езды, а без этого какая же конница? В колесницы британцы запрягают маленьких, сильных, специально обученных пони. Их можно резко остановить даже при быстром спуске и в одну секунду повернуть в обратную сторону. Каждая колесница является самостоятельной боевой единицей. Возничий, он же командир, всегда человек знатного рода; с ним в колеснице находятся два воина; еще два или три пеших воина, так называемые «бегуны», вооруженные ножами, бегут рядом с пони. Их задача — перерезать подколенные сухожилия у пони противника. Воины часто пробегают по дышлу и становятся на поперечину, балансируя на ней. Колонна колесниц, мчащихся во весь опор, как правило, прорывает развернутый строй пехоты. Но если пехота все же удерживает позиции, колесницы пролетают мимо, воины осыпают пехотинцев градом копий, затем заходят с тыла и снова мечут в них копья. После того как этот маневр повторится несколько раз, возничие отводят колесницы в безопасное место, а спешившиеся воины вместе с «бегунами» идут в решающую атаку. Если эта атака срывается, воины занимают свои места на колесницах, готовые к арьергардному бою. В колеснице британцев действительно, как заметил Юлий Цезарь, соединяются быстрота кавалерии с неколебимостью пехоты. Естественно, эскадроны колесниц предпочитают тактику охвата противника. Не менее естественно, что британские воины страдают болезнью, общей для всех недисциплинированных солдат, — они кидаются за добычей, не разгромив окончательно главные силы врага. Мне надо было придумать новый тактический план, чтобы справиться с колесницами: французская кавалерия Юлия не смогла их остановить; возможно, ему следовало заимствовать прием врага и использовать кавалерию совместно с легкой пехотой. Но я мог рассчитывать на то, что в стычках пехотных соединений победа будет за нами.
