3. Гипсипила («высоковратная») — это, вероятно, эпитет луны-богини, чей путь на небе имел форму высокой арки. Немейские игры, как и Олимпийские, очевидно, устраивались в конце срока правления царя-жреца, который царствовал в течение ста лунных месяцев в качестве супруга верховной жрицы. Миф сохранил отголосок традиции, согласно которой ежегодно в жертву богине приносился мальчик, заменявший собой царя, хотя слово Opheltes, означающее просто «благодетель», приобрело несвойственное для него значение «обвитый змеем», как если бы оно происходило от слов ophis («змей») и eilein («прижимать друг к другу»). Archemorus также не означает «начинатель рока», а всего лишь «ствол первооливы», что указывает на срезание веток со священной оливы Афины (см. 16.c)
[190], вероятно, для того, чтобы наградить ими победителей различных соревнований, проводившихся в рамках игр. После событий греко-персидских войн победителей Немейских игр перестали увенчивать оливой, а награждали венком из петрушки, которая была символом траура (схолии к содержанию «Немейских од» Пиндара). Устойчивые мрачные ассоциации с петрушкой объясняются, вероятно, тем, что это растение было повсеместно известно как средство, вызывающее выкидыш. Есть даже английская поговорка: «Пышно растет петрушка в саду рогоносца». Пышно она росла и на острове мертвых — Огигии (см. 170.w)
[191].
4. Рассказ о том, как Тидей проглотил мозги Меланиппа, имеет оттенок морализации. Однако этот древний способ повышения боевых качеств, введенный эллинами и практиковавшийся скифами даже в классическую эпоху (Геродот IV. 64), стал восприниматься как варварский. Утерянный эпос «Семеро против Фив», вероятно, во многом напоминал древнеиндийский эпос «Махабхарата», в котором прославляется каста воителей: в ней звучит та же тема вражды между родственниками, поведение сражающихся показано с большим благородством и трагизмом, нежели в «Илиаде», боги там не совершают проделок, самосожжение вдовы вместе с погибшим мужем приветствуется, а Бхима, подобно Тидею, пьет кровь своего врага.
5. Смерть Амфиарая является еще одним примером гибели царя-жреца в подстроенном крушении колесницы (см. 71.a; 101.g; 105.d; 109.j и т.п.). То, что Батон («ежевика») спускается вместе с ним в Аид, похоже, свидетельствует о широко распространенном в Европе табу на употребление ежевики, которая ассоциировалась со смертью.
6. Самопожертвование Эвадны напоминает миф об Алкестиде (см.69.d). Остатки царского погребения с сожженным трупом, обнаруженного в захоронении в Дендре неподалеку от Микен, говорят о том, что в этом конкретном случае царь и царица были погребены одновременно. А. В. Перссон
[192] считает, что царица умерла добровольно. Не исключено, что их вместе убили или что они умерли от одной и той же болезни. Тем не менее второе подобное погребение в Микенах не обнаружено. Самосожжение вдовы, которое, вероятно, было эллинским обычаем, скоро забылось (см. 74.8). Молния была свидетельством присутствия Зевса, и поскольку «святой» и «ритуально нечистый» в первобытных религиях означают почти то же самое — табуированные животные в книге «Левит» считались ритуально грязными потому, что были святыми, — могила человека, пораженного молнией, огораживалась так же, как огораживают место погребения скота, погибшего от сибирской язвы. Кроме того, в честь такого человека совершались обряды, как в честь героя. Могильник около Элевсина, где, по свидетельству Павсания, были погребены воины, сражавшиеся против Фив, обнаружен стараниями проф. Милонаса
[193] и раскопан. Он вскрыл одно двойное захоронение внутри круглой каменной изгороди и пять одиночных могил. Скелеты, как того требовали обычаи XIII в. до н.э. (которым датируются найденные там же осколки ваз), не имели признаков кремации. Древние грабители могил, как и следовало ожидать, унесли бронзовое оружие и другие металлические предметы, первоначально захороненные вместе с телами. Не исключено, что обнаружение двух скелетов в одной могиле, окруженной каменной изгородью, и необычность самой изгороди убедили элевсинцев в том, что это могила погибшего от удара молнии Капанея и его верной жены Эвадны.
7. Миф об Антигоне, Гемоне и пастухах, вероятно, возник на основе того же сакрального изображения, что и миф об Арне (см. 43.d) или миф об Алопе (см. 49.f). Однако в нашем случае миф лишен традиционного конца, в котором Гемон должен убить своего деда Креонта диском (см. 73.p).
107. Эпигоны
Сыновья погибших под Фивами героев поклялись отомстить за своих отцов. Они стали известны как Эпигоны. Дельфийский оракул пообещал им победу, если сын Амфиарая Алкмеон возглавит поход. Однако у Алкмеона не было желания нападать на Фивы, и он энергично пытался разубедить своего брата Амфилоха в необходимости войны. Так и не придя ни к какому решению, они обратились к своей матери Эрифиле. Почувствовав, что ситуация повторяется, сын Полиника Ферсандр решил сделать то же, что в свое время сделал его отец. Он подкупил Эрифилу, подарив ей волшебный пеплос — одеяние, которое Афина подарила его прародительнице Гармонии тогда же, когда Афродита вручила ей волшебное ожерелье. Эрифила настояла на войне, и Алкмеон нехотя принял командование.
b. В битве, которая произошла под стенами Фив, Эпигоны потеряли сына Адраста Эгиалея, а Тиресий предсказал фиванцам, что на этот раз их город будет захвачен и разграблен. Он объявил, что городские стены будут стоять до тех пор, пока будет жив хотя бы один из семи героев, шедших на Фивы в первый раз. Но дело в том, что в живых остался лишь один Адраст, который умрет от горя, узнав, что его сын погиб. Поэтому разумнее всего для фиванцев было бежать той же ночью. При этом Тиресий добавил, что ему все равно, послушаются они его совета или нет, поскольку ему самому суждено жить лишь до того момента, пока Фивы не окажутся в руках аргивян. Вняв совету, фиванцы под покровом темноты бежали на север, взяв с собой жен, детей, оружие и кое-какой скарб. Отойдя на безопасное расстояние, они решили остановиться и основали город Гестиею. На рассвете Тиресий, ушедший с ними, испил воды из источника Тильфуссы
[194] и испустил неожиданно дух.
