e. На рассвете Полифем выпустил свое стадо на пастбище, нежно поглаживая их спины, чтобы убедиться, что никто не едет верхом на баранах. Он несколько помедлил, печально обратившись к животному, под которым притаился Одиссей: «Ты ль, мой прекрасный любимец? Зачем же пещеру последний ныне покинул?.. Знать, чувствуешь ты сам, что око мое за тобой уж не смотрит». Но вот уже и этот баран оказался на воле.
f. Так Одиссею удалось и освободить своих спутников и пригнать на корабль стадо жирных баранов. Как только корабль был спущен на воду и гребцы взялись за весла, Одиссей не сдержался и решил в насмешку попрощаться с Полифемом. Вместо ответа Полифем швырнул в море огромную скалу, которая упала далеко впереди корабля и волной чуть снова не прибила его к берегу. Одиссей рассмеялся и закричал:
«Если, киклоп, у тебя из людей земнородных кто спросит, как истреблен твой единственный глаз, ты на это ответствуй: царь Одиссей, городов сокрушитель... знаменитый властитель Итаки». Разгневанный киклоп громко взмолился Посейдону: «Царь Посейдон, земледержец... не дай, чтоб достигнул землю свою Одиссей... чтоб дом свой царский достигнул... чтоб во многих напастях, утратив союзников, поздно прибыл туда на чужом корабле он и встретил там горе». После этих слов он швырнул скалу еще больших размеров, которая упала далеко за кормой корабля, и поднятая ею волна быстро понесла корабль Одиссея к острову, где, волнуясь, ждали остальные его спутники. Но Посейдон услышал Полифема и обещал осуществить испрошенную месть3.
g. Одиссей тем временем правил к северу и уже достиг острова Эола — повелителя ветров, который с большим почетом принимал его целый месяц, а в последний день вручил ему «мех с заключенными в нем буреносными ветрами» и объяснил, что, пока мешок завязан серебряной нитью, все будет хорошо. При этом Эол добавил, что он не заключил в мешок ласковый западный ветер Зефир, чтобы он нес корабли по Ионийскому морю в сторону Итаки. Правда, Одиссей может освобождать ветры по одному, если ему вдруг нужно будет изменить курс. Одиссей уже мог различить огни пылавших костров на родном острове, как вдруг усталость одолела его и он уснул. Спутники Одиссея, только и ждавшие этого момента, развязали мешок, в котором, по их мнению, должны были быть богатые дары. В ту же минуту ветры вырвались и понеслись домой, подгоняя впереди себя корабль, и Одиссей скоро вновь очутился на острове Эола. Одиссей с извинениями стал опять просить помощи у Эола, но в ответ услышал, чтобы они плыли домой на веслах, а Эол не даст им даже легкого дуновенья Зефира. «Ненавистный блаженным богам и для нас ненавистен», — вскричал Эол, захлопнув перед ним дверь4.
h. Через семь дней пути Одиссей приплыл в страну лестригонов
[340], которой правил царь Лам. Некоторые считают, что она расположена в северо-западной части Сицилии. Есть и такие, кто помещает ее рядом с Формиями в Италии, где благородный род Ламии считает, что происходит от царя Лама. Этому можно верить, ведь кто бы стал признаваться в том, что ведет свое происхождение от каннибалов, если б об этом не говорилось в известном предании5? В стране лестригонов светало так быстро, что пастухи, гнавшие домой свои стада на закате, здоровались с теми, кто гнал стада из дому на рассвете. Кормчие Одиссея смело вошли в бухту Телепила, которая имеет не только узкий вход, но и окружена острыми скалами, и причалили к тому месту, где к воде подходила гладкая дорога. Сам Одиссей из осторожности привязал свой корабль к скале, не входя в бухту, предварительно послав трех лазутчиков узнать, что это за остров. Они шли до тех пор, пока не повстречали девушку, набиравшую воду из источника. Она оказалась дочерью вождя лестригонов Антифата, в дом которого она их и повела. Но у дома на них напала толпа дикарей, схватила и сожрала одного, тогда как двое других сумели убежать. Дикари не бросились в погоню, а взобрались на скалы и, прежде чем корабли удалось спустить, забросали их градом камней. Затем, спустившись на берег, они не спеша «как рыб нанизали» убитых на колья «и в город всех унесли на съеденье». Одиссею удалось бежать, перерубив канат, которым был привязан корабль. При этом он умолял своих спутников грести изо всех сил, если они хотят остаться в живых6.
i. Он плыл на единственном оставшемся судне строго на восток и достиг острова Эи
[341], или острова Зари, которым правила богиня Кирка, дочь Гелиоса и Персы. Следовательно, она приходилась сестрой Ээту, злому царю Колхиды. Кирка преуспела во всяком колдовстве и не любила людей. Когда бросили жребий, кому сторожить корабль, а кому идти обследовать остров, другу Одиссея Еврилоху выпало вместе с двадцатью двумя другими спутниками идти на берег. Эя изобиловала дубовыми рощами и другими видами деревьев; наконец, ближе к середине острова, на широкой поляне, они увидели дворец Кирки
[342]. Вокруг него бродили волки и львы, но вместо того, чтобы напасть на Еврилоха и его людей, они приветствовали пришельцев, махая хвостами, и ластились к ним, подобно собакам. Тот, кто принял бы этих животных за людей, не ошибся — это и были люди, но только заколдованные Киркой.
j. Кирка, «сидя за тканью», напевала песню. Когда люди Еврилоха подняли шум, она вышла к ним, улыбаясь, и приветливо предложила откушать за ее столом. Все с радостью согласились, кроме Еврилоха, который, подозревая ловушку, в дом не вошел, а стал подглядывать в окна. Перед проголодавшимися мореплавателями богиня поставила сыр, ячменную муку, мед и вино, подсыпав туда волшебного зелья. Как только гости стали есть, она прикоснулась к их плечам волшебным жезлом и превратила их в свиней. С мрачной ухмылкой она открыла свинарник, бросила туда несколько пригоршней желудей и кизила, упавших на грязный пол, а потом впустила туда свиней.
k. Еврилох вернулся со слезами на глазах и рассказал об этой беде Одиссею, который выхватил меч и отправился выручать своих спутников, правда, пока без готового плана. К своему удивлению, от столкнулся с богом Гермесом, который вежливо приветствовал его и предложил оберег против волшебства Кирки. Им оказался пахучий белый цветок с черным корнем, называемый «моли»
[343]. Только богам мог открыться этот цветок. Одиссей с благодарностью принял дар и, продолжив свой путь, вскоре оказался в гостях у Кирки. Когда он отведал отравленную пищу, она подняла свой волшебный жезл и прикоснулась к его плечу. «Иди и свиньею валяйся в закуте с другими», — повелела она. Но благодаря цветку моли, который Одиссей тайно нюхал все время, колдовство не подействовало и он вскочил, занеся над Киркой меч. Богиня, плача, упала к его ногам. «Я в изумлении! — воскликнула она, — со мною ложе мое раздели». Хорошо зная, что колдуньи могут постепенно лишать силы и уничтожать своих возлюбленных, Одиссей заставил Кирку поклясться в том, что она больше не будет строить ему никаких козней. Она поклялась всеми богами и, приготовив ему омовение, напоив вином из золотых кубков и угостив вкусным ужином, принесенным степенной ключницей, она стала готовиться к тому, что проведет с ним ночь на пурпурном ложе. Но Одиссей не стал отвечать ей на любовные ласки до тех пор, пока она не освободила всех его спутников и других моряков, заколдованных ею. Как только она сделала все, что он просил, у него уже не было сил ей отказать и он прожил на Эе ровно столько, сколько нужно, чтобы у него родились сыновья Агрий, Латин и Телегон7
[344].
